Старлей, командир разведки полка, скривился, как будто лимон надкусил. Ему в разведвзводе свои опытные бойцы нужны. Служба, конечно, одна. Старлей майору подчиняется, но за полковую разведку спросят с него, а не с майора.
Но разведчики – народ прямой, камня за пазухой не держат. А тут переманивают ценный кадр – да было бы чем! Дивизионная разведка более глубокие поиски и рейды делает, служба труднее и опаснее, состав разведроты за два-три месяца меняется наполовину.
Старлей вскочил, лицо его покраснело:
– Товарищ майор, мы свои кадры сами растим, не переманиваем! – возмутился он. Знал бы старлей заранее, что такой разговор пойдет, услал бы Сергея с пустяковым заданием подальше.
В разведку брали добровольцев, служба эта не для всех. У пехотинца служба не сахар, но тот в траншее сидит, локоть товарища чувствует. А в наступлении пушки его поддерживают, если и бежит пехотинец, так за танком или самоходкой. Ранят – санинструкторы в тыл отнесут.
А в разведке автономно все, вокруг чужие, и надежда только на товарищей. У разведчиков было много неписаных законов, соблюдение которых свято. Раненых и убитых в разведке всегда выносили. Даже если с превеликим трудом брали «языка», который был нужен командованию позарез, немца убивали, если предстояло сделать выбор – тащить его или же своего собрата, раненного на «нейтралке».
В дивизионную разведку брали пополнение из полковой разведки, из партизан, из штрафбата. Правда, из штрафников тщательно отбирали добровольцев, и обычно туда попадали один-два из десятка после собеседования с командиром разведроты. Вину и судимость после зачисления никто не снимал, это происходило только после первого успешного поиска в немецкий тыл. И штрафники тоже разные были: воры, люди, случайно преступившие закон, а то и вовсе попавшие в штрафбат не по своей вине. Скажем, если сломался танк, не двинулся в атаку – не от попадания вражеского снаряда, а коробка передач полетела, что в условиях массового производства на устаревших станках и неквалифицированным персоналом – подростками, женщинами – было не редкостью, то все зависело от «особиста». Если сочтет малодушием – в штрафбат, а уж коли вредительством осознанным признает, так и вовсе к расстрелу приговорить могли.
Майор попросил Сергея выйти на пару минут. Но дверь была тонкой, и стоящему в коридоре Сергею было слышно почти все. Командиры начали спорить, но потом сошлись во мнении – пусть решает сам Заремба.
Сергей открыл дверь.
– Заходи. Так что ты решил?
Сергею жалко было потерять подразделение, он уже свыкся с разведчиками, а на новом месте еще привыкать надо. Но повод сменить место службы был: хотелось узнать, что дивизионная разведка делает – все-таки статус выше. И он согласился.