Ситуация развивается, уже вечер, а ехать там как-то довольно далеко, февраль. Вдруг мы останавливаемся, вернее, весь наш эскорт: машина с моей подругой Верой и наша машина… Мы в каком-то таком глухом месте, выходим с ней из машин и обе понимаем, что происходит и зачем мы заехали в такое безлюдное место. Я говорю:
– Вера, у нас нет выхода, кроме как сделать вид, что мы вообще полные дуры и ничего не понимаем, нужно просто сделать как можно более глупое выражение лица – ну, мы вроде как куда-то по своим делам сейчас зайдем в кустики, и, главное, сохранять непринужденное выражение лица.
Поговорив и, якобы доверчиво, вернувшись назад – бежать-то было некуда – мы видим, как они там тихо разговаривают между собой, советуются. Видимо, было принято решение, что девки-то совсем, видимо, не отдают себе отчет, ничего не понимают и не подозревают… И вот мы садимся по машинам, и нас везут к Олиным родителям.
Приезжаем к родителям и начинаем рассказывать придуманную историю, что якобы Оля отравилась, лежит в больнице, надо бы им с нами поехать. Отцу сказали правду, а матери нет, потому что просто страшно ее было везти.
Далее все развивалось по очень печальному сценарию. Прозревшая по пути мама кричала, понимая, что случилось нечто страшное. Но самое главное, что когда мы приехала на место, нас встретила та самая соседка-гинеколог, которая, по рассказу Сергея, отсутствовала в то печальное утро убийства Оли. Потрясенная случившимся, она громко рассказывала, как была в это время дома и слышала странные звуки и возню, но не решилась зайти полюбопытствовать – мол, дело молодое. Сергей и не заметил этого, тогда как становилось все более очевидным, что он лжет. Позже мои предположения полностью подтвердились. Печально то, что Оля не сделала выводов из предсказания, забыв, что предупрежден – значит вооружен.
* * *
В противовес этому, чуть ли не параллельно, происходила другая история. Так случилось, что обе девушки пришли почти одновременно. Ольга, у которой все так печально закончилось, потому что сама не смогла и не захотела ничего сделать, – правда, она была помоложе. А вторая – чуть взрослее, мне-то казалась она совсем взрослой, ей было 34, а мне было тогда 28. У нее на руке тоже читалась очень неприятная история с мужем, который по сценарию руки должен был тоже покуситься на ее убийство, причем ударом по голове. Я предупредила ее, чем вызвала неподдельное удивление и ответ: «Но послушайте, у нас все очень хорошо». Нужно признаться, я и сама их видела, в магазине, он ей шубу покупал. То есть этот сценарий, что увиделся на ее руке, и в самом деле был странным. Но не я же их придумываю – на руке видно.