Она радостно согласилась.
– Я верну, – пообещала, – обязательно. Талоны продам, чтоб новую купить, и верну.
– Чего? – переспросил с подозрением.
– Ну, – она небрежно махнула рукой, – авторучка полтора рубля стоит, восемь талончиков на обед.
– Так-так-так, – я почувствовал, что жизнь начала открывается мне неизвестной стороной, – талончик же двадцать четыре копейки.
– Ты что, – удивилась она, – кто ж у меня его за столько купит?
– А за сколько купят? – продолжил я рыть глубже.
– За двадцать обычно.
– А кто берет-то?
– А… Есть у нас с карманными деньгами и любители дополнительно пожрать. И всем хорошо – им дешевле получается, у меня деньги, когда очень надо.
Я внимательно изучил худющую фигурку перед собой.
– Знаешь… Вот не надо возвращать. Я все равно на шарик хочу перейти.
– Мажется, течёт… Фу.
– Западные хорошие, – вырвалось из меня непроизвольно, и я поморщился. – Ну что, собралась? Пошли.
Мы начали спускаться по лестнице.
– Чего этим дебилам от тебя надо было?
– А… – она смотрела в пол, – куражились просто.
Я почувствовал, что опять закипаю.
– Он тебя ударил?
– Толкнул… Просто я легкая, – она чуть слышно вздохнула.
Я покатал желваки, пожалев, что ограничился одним ударом.
– Часто тебя достают?
– Бывает, – осторожно сказала она. – Как бы они к Тыблоку сейчас не побежали жаловаться.
– Они что, действительно идиоты? – искренне поразился я.
– Угу, – мрачно согласилась Мелкая, – и еще какие.
– Так, – я остановился, глядя вдоль коридора первого этажа. Там, за углом, был кабинет директрисы. – Давай, проверим.
Я был неприятно удивлен человеческой глупостью: они действительно мялись, о чем шепчась, перед дверью Тыблока.
– Хо-хо! – я поставил портфель на подоконник и бросил Мелкой, – стой здесь.
Она мгновенно остановилась, но вслед мне полетело встревоженно:
– Андрей!
– Да я их даже пальцем не трону, – пообещал я, повернувшись, а затем нацепил свою самую мерзкую улыбку и стал неторопливо надвигаться на придурков.
– Я Тыблаку пожалуюсь, – не выдержав, пискнул Прилипала, демонстрируя мне свое припухшее ухо.
Я весело согласился:
– Да хоть сто раз, виноваты-то все равно вы останетесь. Но, хлопчики… – я двумя пальцами сжал щеки Дылды, и он застыл, выпучив глаза, – я к вам не с этим. Видите, Тома стоит? Вот если она хоть раз… Хоть полусловом… Хоть полувзглядом… На вас пожалуется… – я сделал паузу и зловеще усмехнулся. – Вы ведь, наверное, и не знаете, что есть много способов сделать человеку очень больно, так, чтобы не осталось никаких следов.
Отпустил страдальца и коротко приказал:
– Кыш.
Они ушли, обходя Мелкую по широкой дуге.