— Дурдом, — констатировал я. — Хорошо. Юна у меня маленькая ещё — могла просто не понять. Я — отдельный разговор, но, а ты-то? Тебя что — не накрыло?
— О ещё как накрыло! Я, чтоб ты знал, дочерей Эльматерасу уже два года не видел. Можно сказать — сейчас еле сдержался, но…
— Но?
— Ты понимаешь, какое дело. Я за эти два года так набегался, что с хомячками уже больше не могу! — осклабившись, ответил эльф. — Ощущения не те!
— С хомячками?
— Ну да! В какой притон не зайди, везде люди, дворфы, даже с кентаврихой один раз попробовал. В общем, сплошные хомячки… Мне по первой было без разницы, а сейчас уже — всё. Ну не лезет…
— Тфу ты! Трепло! — зло сплюнул я, поняв, наконец, о чём собственно говорит ушастый. — Маньяк-террорист недоделанный. Коне…
— Ну а ты что хотел! — уже откровенно заржал эльф. — Ты с моё попутешествуй, тоже всё равно будет к чему прикладываться.
На подобной пикантной ноте мы выехали в быстро расширяющийся коридор и наконец, спустя пару минут древний подгорный град открылся нам во всём своём великолепии. Я ожидал увидеть нечто похожее на тонущие во тьме руины, с редкими вкраплениями фосфоресцирующих кристаллов, наподобие тех, что освещали тоннель. Однако открывшаяся мне картина действительно потрясала воображение.
В огромной залитой тусклым зеленоватым светом пещере, располагалась гигантская чаща, в центре которой имелось искусственное озеро. Всё пространство от самого его берега было плотно застроенной разнообразными зданиями, выглядящими издалека хаотичной россыпью геометрических фигур постепенно забирающихся на стены и свисающих с потолка. Башни, форты, натуральные небоскрёбы и особняки, странные подвесные конструкции и целые замковые комплексы, словно бы зависшие в воздухе, а на самом деле держащиеся на отходящих от стен консолях. Сплошная эклектика и полное отсутствие единообразия, словно бы каждое здание желало перещеголять соседнее и все вместе они конкурировали с соседним районом и так далее…
Увиденное в этой пещере, совершенно не вязалось со строгим и мрачным Коттай Дунсоном Баронессы Мари и даже Коттай Раззсон, с его похабными статуями, казался верхом кубизма и рационализма. Беспорядка добавляли многочисленные мостки, переезды, пандусы и туннели, порой, протянутые как попало, в паре десятков метров над зданиями, а то и вовсе идущие прямо по их крышам, чтобы скрыться в очередном жерле тоннеля. Взрыв на макаронной фабрике — по-другому и не скажешь.
Освещал всё это огромный свисающий с потолка кристалл-сталактит неправильной рубленой формы, с которого в озеро сбегал поток ярко-зелёной слегка светящейся воды. Впрочем сама гладь за исключением того места где водопад соприкасался с поверхностью, была абсолютно спокойной да к тому же угольно чёрной. На ней не отражалось ни единого блика, и она как будто полностью поглощала весь падающий на неё свет.