Чаша была золотой, покрытая россыпью драгоценных камней она блистала в зелёных лучах испускаемых кристаллом и манила его к себе. Правда рыцарю показалось странным то, что в давным-давно разграбленном городе сохранилась такая драгоценная вещь, однако секундой позже его взгляд вновь приковали её покрытые узором стенки и массивная ножка. И в этот момент, рыцарь понял, что она должна быть его.
Воровато оглянувшись на остальной отряд, который даже не заметил, что он отстал, мужчина быстрым шагом подбежал к краю дороги и свесился через ограждающий её мостик. Эльф говорил, что они будут двигаться по прямой, никуда не сворачивая и сделают привал на какой-то там площади, а потому, Амадеуш ни на секунду не сомневался, что обязательно нагонит их. Чуть позже.
Уже через десять минут ловкий как кошка молодой человек, который в детстве, в тайне от строгого папочки, баловался воровством, спустился на одну из крыш. Летом в Селуне довольно жарко и хозяева часто ленились закрывать на ночь окна верхних этажей своих домов. Так что опыт у него был и немалый. Правда мешали латные доспехи и длинный красный плащ за спиной, но всё это были мелочи по сравнению с ожидавшим его призом. Так что можно было и потерпеть.
Чтобы добраться до нужного здания понадобилось ещё пятнадцать минут, а забраться на крышу оказалось совсем плёвым делом. Это был храм или что-то типа того. Массивная кривая базилика, вдоль стен которой шли многочисленные колонны, отдалённо напоминающие кривые витые стволы южной курарры. Лазить по подобным деревьям было одно удовольствие, и уже скоро рыцарь оказался беседке, в центре которой на постаменте стояла та самая чаша.
В её золотом чреве плескалась какая-то радужная жидкость, но Амадеушу было всё равно. Дрожащими от нетерпения руками он взялся за её пухлые бока и медленно потянул на себя.
Безрезультатно. Она будто бы прилипла к своему постаменту, приварилась за долгие года ожидания его — её настоящего хозяина. Прозрачные алмазы каждый размером с голубиное яйцо призывно сверкали огранкой, а рыцарь всё силился оторвать её, прикладывая всё больше и больше сил.
Он не сразу понял, что собственно произошло, когда он в очередной раз рванул её на себя. Раздался хруст, что-то вспыхнуло, и в руках его образовалась пустота, а сам Амадеуш не устояв на ногах, с криком полетел спиной вперёд. Прямо к краю беседки больно ударившись об одну из колонн.
Уже сидя на полу, всё ещё ошарашенный произошедшим, он тупо смотрел на свои ладони, которые до сих пор сжимали… несколько бесформенных глиняных черепков, с торчащими из них лезвиями, глубоко пропоровшими ему средний палец правой руки. Он снял перчатку и почти машинально сунул его в рот, не обращая внимания на то, что его грудь, пальцы и ноги залиты той самой странной радужной жидкостью.