Примерно три десятка стражников, имеющих хоть какие-то доспехи. Ещё человек пятнадцать дворовых мужиков, в стёганках и капелинах — вспомнил я название этих шлемов-тарелок. Именно они разводили огонь под двумя массивными котлами, таскали вёдра и дрова. Пара видавших виды баллист с изрядно потёртыми верёвками и тронутыми гнилью от вечной сырости ущелья деревянными частями, как-то умудрялись огрызаться, выдавая пару выстрелов в десть минут. Однако с тех пор, как я увидел их вблизи, я понял что вопрос: «Когда же что-то сломается?» уже решён, а уж не выдержат плечи лука или порвётся трос — дело десятое.
Надо сказать, что враги своим вниманием нас не обделяли. Искусственное ущелье за стеной было буквально усеяно огоньками факелов, а рядом с методично работающими по Коттай Дунсону осадными машинами, полыхали огромные яркие жаровни. Видимо, стены были нужны им в, как можно более, целом виде, поэтому обстрел вёлся горшками с каким-то местным аналогом «греческого огня».
Как раз когда мы поднялись на стену, очередной снаряд, с завидной точностью, которой не могли похвастаться наши горе-артиллеристы, угодил в край зубца, выплеснув волну огня. Сразу двое солдат, которым не посчастливилось прятаться по соседству, с дикими криками бросились бежать, пытаясь сбить пламя, но лишь сильнее раздувая его извечным ветром разлома.
— Проклятье! Что вы стоите, идиоты, — зычный рёв Леха, казалось, был слышен за сотни метров. — Сбивайте их с ног, засыпайте пламя песком, пожри дуллахан ваши внутренности. Да не водой, кретин ты безмозглый!
Рык командира внёс ещё большую сумятицу в и так шокированное произошедшим «диванное» войско подгорного замка. Кто-то кинулся к ящикам с песком, в изобилии расставленным на стене, кто-то — к уже визжащим и полыхающим товарищам, пытаясь свалить их ударами тупых концов копий. При этом несколько человек умудрились столкнуться, а одного из объятых огнём бойцов, особо ретивый служака скинул со стены и его крик затих после глухого удара тела о камни.
Оставшийся горящий воин, таки упал на землю, может быть, услышав, наконец, своего командира, но, скорее всего, просто уже не имея сил стоять на ногах. Попытки сбить с него пламя провалились, народ лишь бестолково метался округ, в основном мешая друг другу, да и хитрая горючая смесь была явно непростой. Уже через минуту-другую несчастный захрипел, а затем и вовсе затих. Ещё с десяток минут ушло на то, что бы погасить огонь на стене.
Естественно, что в этой суматохе, о какой либо стрельбе по противнику можно было забыть. Да и вообще, в его сторону смотрели лишь те, кто находился в двух башенках, выступающих из стены. Но в одну почти сразу же, после столь удачного для нападающих выстрела, прилетело несколько зажигательных горшков, заставив ретироваться всех находившихся внутри. А во второй, солдат скорее интересовало, успеют они выпрыгнуть или нет — если им точно так же не повезёт.