Ни Учэн говорил с большим воодушевлением, увлеченно разглагольствуя, он постепенно перешел на местный говор, распространенный в его родной округе — Мэнгуаньтунь и Таоцунь. Его речь сразу же потеряла ту изысканность и заморский колорит, которые украшали ее в момент начала беседы. Но зато сейчас речь Ни Учэна стала меткой и сочной. Его собеседник заметил метаморфозу. Но что было ее причиной: его слова, обращенные к Ни Учэну, или мясной бульон?
Покончив с трапезой, Ни Учэн проводил господина Ду и снова оказался на улице Гончарный ряд. Вдруг он почувствовал странную опустошенность. В голове было пусто, словно из нее вытянули не только мозг, но и все соки. Кто он, где он? Что он сделал в прошлом, чем он занимается сейчас, что ждет его в будущем? Что он вообще должен сделать в жизни? Что, наконец, он любит делать? Ни Учэн не смог ответить ни на один из этих вопросов. Но почему, как только покинул он стены «Глиняного горшка», сразу же опустела его жизнь?
Его черепная коробка, казалось бы, в один момент потеряла все свое содержимое. И тут в мозгу промелькнуло страшное слово «дом», а вместе с ним перед глазами возникло скорбное и жалкое лицо Цзинъи, сразу вызвавшее его раздражение. Дом, дом, дом… в котором он не был вот уже три дня. Нет, он ничего не планировал загодя и ничего не загадывал. Все получилось как-то само собой, непреднамеренно, совершенно машинально он передал жене свою печать, совсем бесполезную и потерявшую силу. Ни Учэн не любил и не умел лгать. Тем более он никогда не позволил бы себе опуститься до столь низкого поступка, как обман собственной жены — матери его обожаемых детей. При одном воспоминании о детях на его глаза навернулись слезы…
Что? Какая еще коляска? А? Нет, нет! Мне коляска не нужна… До чего изможденный вид у этого рикши, одетого в какие-то лохмотья… Подумать только! Дряхлый старик волочит коляску, а в ней развалился пышущий здоровьем молодой барин. Один тащит другого — как лошадь или буйвол! Тягловый скот! О Небо! В какие же времена мы живем! В какой стране, в каком городе все это происходит?!
Ни Учэн отказался от услуг рикши и свернул в переулок — Цветочный, стены которого облепили объявления, разные по фасону и размеру: крупные рекламы, напечатанные в типографии, и небольшие писульки, накорябанные рукой. На одном из объявлений, рекламирующем укрепляющее снадобье «Жэньдань», изображен японец с бородой, расчесанной на две пряди. Другое, с изображением бога долголетия Шоусина, предлагало «экстракт из лактации». Третье вещало о лечении венерических болезней в «Берлинской клинике», расположенной за Передними воротами. Еще одно объявление принадлежало некоему Лю по прозванию Железная Пасть — гадателю по триграммам и физиогномисту, «великолепно разбирающемуся в добре и зле, а также в бедах и удачах». Внешний вид объявлений, как и их содержание и нарисованное на них, производили самое жалкое впечатление и не вызывали ни малейшего к себе доверия.