Пресвятая дева, что он находил в Анхелес три года назад? То есть понятно, что. Алые губки, косы угольного шелка, гитарные бедра и стихи какого-то Лопе, прочитанные голосом нежным и томным, как севильские ночи; трогательно беззащитный взгляд и гибельная страсть к уже помолвленному дону Антонио, но при том неприступная добродетель: ах, если вы любите меня, дон Антонио, вы не погубите меня… После легких побед, когда прекрасные доньи и их камеристки гроздьями падали ему в руки, эта юная недотрога казалась такой возвышенной, утонченной и трагичной, ведь ее, старшую дочь обедневшего идальго, ждал брак с богатым, но низменным человеком, в лучшем случае — золотых дел мастером, а то и с каким-нибудь виноторговцем или, упаси Пресвятая Дева, мясником!
А потом было письмо с клятвой принадлежать только ему, любить только его и уйти в монастырь, если он передумает на ней жениться. Это письмо Тоньо получил, когда «Санта-Маргарита» зашла в Мадрид через два месяца после его поступления на флотскую службу. Оно сопровождало его в плавании и утонуло вместе с «Санта — Маргаритой» и всей прошлой жизнью.
Он так и не женился на Анхелес. Когда вернулся на сушу и послал в адмиралтейство прошение об отставке, прелестный Ангел уже была замужем — за благородным и весьма небедным идальго, кстати — и переехала в Севилью. В монастырь она, разумеется, не ушла. Не могла ж она огорчить несчастного больного отца, его сердце бы разорвалось от печали за дочь. Ведь он так хотел ее счастья, а дону Антонио все равно отец не позволил бы на ней жениться, ведь он теперь наследник герцогства. Зато теперь две ее младшие сестры получили хорошее приданое и могут выйти замуж по любви только потому, что она, прелестный и добродетельный ангел, пожертвовала собой…
Все это было ужасно романтично. Три года назад Антонио бы прослезился, убил её старого супруга на дуэли и женился бы на вдове сам, наплевав на все слова отца о необходимости укрепить положение семьи Альба достойным браком, а не расшатать ко всем чертям мезальянсом.
А донья Анхелес в третий раз рассказывала, как она испугалась, когда амиго выхватил свою шпагу…
— Но ты, Антонио, ты был великолепен! Это твоё оружие… Антонио, а как зовётся твоё оружие? Никогда не видела такой странной шпаги, я хочу посмотреть её, Антонио!
Тоньо поморщился, пользуясь тем, что свеча догорела, а при лунном свете прекрасная донья никак не разглядит его лица. Да и не лицо её сейчас интересовало. И не сабля, на самом-то деле. Донья восхищалась собой, такой образованной, умной и просвещенной: она же интересуется оружием! Правда, слова «сабля» не знает, но это он слишком много хочет от женщины. И вообще ужасно циничен, так нельзя. Он же влюблён без памяти в прекрасную донью, не стоит об этом забывать.