Боги должны жить в небе; может быть, потому я так люблю летать. И люблю ходить по крышам — по крышам обычных городских многоэтажек и четырехугольным скатам старых домов. Я хожу босиком; лучше всего делать это зимой, оставляя следы на снегу.
Я хотела бы научить Дилана… взять его с собой. Дождаться зимы — и сказать ему, что я не замерзну, раздевшись. Лечь на снег — вдвоем, отпечатав один силуэт… Взлететь к замку в небе, войти в него вместе — среди прочих гостей-колдунов…
Мне хочется думать, что это возможно.
Я знаю, что нет.
Они приехали глубокой ночью, но ни яблок, ни ящиков не привезли. Виталий уселся в кресло, Кирилл — на ящик с пивом, и оба молчали.
— Кофе будете? — спросила я. — Что-то случилось?
— Не успеем, — сказал Виталий, и в ларьке стало холодно. Ощутимо холодно; а на полки пал иней.
В окошко постучали, и я подошла, чувствуя спиной взгляды братьев.
— Привет, — сказал мне Дилан. Он сидел на корточках, а не маячил перед окошком, и это было просто прекрасно.
— Что вы хотели? — спросила я и сказала одними губами: — Уходи! Хозяева!
— Да я знаю, — сказал Дилан. — Хозяева!.. Они там ружье с библией захватили, хозяева твои? Я знакомиться пришел, Инга. Меня вежливо пригласили пообщаться.
— Что?.. Кто?
— Твои родственники. Мне звонил такой ужасно серьезный парень. Брат, кажется. Я только не понял, почему в ларек-то надо придти.
— Открой ему, — сказал с кресла Виталий.
— Не надо, — сказала я, оборачиваясь. — Это… Это просто так, я… Я просто не успела вам сказать! Это совершенно неважно! Кирилл!
— Открой, Инга, — сказал Кирилл и поднялся с ящика.
— Борис, — сказала я в окошко, — уходи отсюда. Уходи сейчас же.
Было уже бессмысленно — уходить, но я просто не знала, что делать.
— Да ладно тебе, — сказал Дилан. — Думаешь, морду набьют? Но я согласен на тебе жениться, так что, может, и обойдется.
На секунду я поверила в это — в грозных родственников, заставших на горячем и требующих законного брака. В добрых братьев, которые глянут на моего мужчину и со вздохом примутся устраивать свадьбу. В замке посреди неба: мы войдем туда, держась за руки, и будут гости — много гостей, и огромный зал, и лепестки, летящие с потолка… В фужерах с ледяным вином отразятся свечи, а мама поцелует смущенного жениха, ведь счастье дочери дороже предрассудков, счастье сестры…
Секунда прошла, и я повисла на руке у шагнувшего к двери Кирилла.
— Не надо, Кир! Не надо, я больше не буду! Кир, я просто скучала! Ничего серьезного! Кирилл, подожди! Кирилл!
Он стряхнул меня, как прилипший фантик, сдвинул щеколду и толкнул дверь.