— Да. я понимаю, но и вы поймите меня, я не люблю быть на чьей-то стороне. Я всегда старался быть вне схватки.
— Если вы поставили эту штуки у себя дома, значит, вы уже вступили в схватку, и понятно, на чьей стороне.
— Да, это так, но я действовал под влиянием обстоятельств.
— И сейчас обстоятельства давят на вас. Так что колитесь! Ей-богу, мне надоело вас уговаривать. Все равно вы все сейчас расскажите, если хотите остаток ночи провести в мягкой постели, а не в морге.
Я снова приблизился к нему, угрожающе подняв пистолет на уровне его сердца. Но Орехов был уже так запуган, что это оказалось излишним.
— Я все скажу, — поспешно проговорил он. — Видите, ли я использовал деньги концерна для собственного бизнеса.
— Мне нужны подробности.
В ответ раздался громкий и протяжный вздох.
— У нас есть счета в иностранных банках в нескольких странах, так как концерн ведет обширную внешнеторговую деятельность. И по роду своей работы этими счетами распоряжаюсь я. У меня есть право подписи. Некоторые из этих счетов формлены на мое имя, хотя я понимаю, что это неправильно.
— Мягко говоря, — вставил я реплику в этот делающийся с каждой минутой все более интересный рассказ.
— И однажды у меня возникло желание воспользоваться этими деньгами для личного бизнеса. Подвернулась возможность осуществить несколько выгодных поставок в Россию, так как одна из фирм по причине банкротства отказалась от закупленного товара. Его владелец вынужден был продать этот товар гораздо дешевле, чем он реально стоил, ему срочно нужны были деньги, чтобы расплатиться с кредиторами. И тогда я решился.
— О какой сумме идет речь?
— О двух миллионах долларов.
Я присвистнул.
— Но я их потом вернул.
— И что дальше?
— Этот хитрец Барон все равно раскопал что я нецелевым образом расходовал средства И прищучил меня. Ну а дальше все понятно.
— Вы сами подслушивали разговор в кабинете Ланина?
— Иногда — это как часто. Говорите правду.
— Ну, почти каждый вечер.
— Понятно, — протянул я. — Что же нам дальше делать?
Орехов с надеждой посмотрел на меня.
— Может, есть возможность, чтобы все осталось между нами. Я готов нести расходы.
— Большие? — поинтересовался я.
— Десять тысяч долларов, — скорее не сказал, а выдохнул он слова.
— Я в такие ничтожные сделки не вступаю.
— Что же вы хотите?
— Все.
— Как все?!
— Не меньше. Дом со всем содержимом, все ваши счета в российских и иностранных банках. Что у вас есть еще?
— Больше ничего.
— Не думаю. Что-то у вас припрятано на черный день. Ну, бог с вами, пусть это останется у вас. Так как, согласны на сделку?