— Ну, здравствуй, Анжела.
— Анжелика, — сухо поправила та.
— Как скажешь, милая, — кротко поправила та. — Не сердись на старуху. Сама видишь: дряхлая я, имена путаю…
— Скоро и свое забудешь, — ядовито подхватила Анжелика, проходя в квартиру и, за хозяйкой, на кухню.
Поставив на стол коробку с тортом, опустилась на табурет, с любопытством оглядев самую обычную кухню небогатой пенсионерки.
— Что ж ты с покупным-то, Анжелочка, — покачала головой Марья Антоновна. — Неужто так и не научилась за столько-то лет?
— Сама говорила, что у меня руки не оттуда растут, — буркнула Анжелика, опуская глаза.
— Говорила. Так не подарок-то дорог, а внимание. Хоть бы и кривыми испекла, я бы и горелой корочке из твоих рук порадовалась.
— Хорошо, в следующий раз испеку, — пообещала Анжелика. — А этот забрать, что ли?
— Да куда уж забирать, раз принесла. Сейчас чай пить будем. Чай у меня нынче хорош… С травками… Самое здоровье от них!
Анжелика вздрогнула. Внимательно принюхалась к поданной жидкости, с обреченным видом пригубила.
— Да ты пей, милая, не бойся, — улыбнулась Марья Антоновна, нарезая творожный торт. — Тортика вот съешь. Творожный, мой любимый. Вижу — помнишь. Спасибо, угодила. Пей, говорю. Сроду гостей не травила, да уж поздно начинать.
— Шуточки у тебя, — буркнула Анжелика, отпив и прикрыв глаза от удовольствия. — Зачем девчонку прислала? Да еще в такое время. А если бы Вадим ее первым не увидел да ко мне не привел?
— Так увидел же, — улыбнулась Марья Антоновна. — И привел. Хоть какая-то польза от твоего Вадима случилась, кроме постельной.
— Тебе смешно, а мне забота.
Покатав глоток чая на языке, Анжелика склонила голову набок.
— Багульник, что ли?
— Самая малость, — кивнула Марья Антоновна. — Люблю его. По молодости всерьез баловалась, а сейчас так, в чай по капельке. Что ж у тебя за такая забота с моей девочкой? Ты ведь ей судьбу-то поменяла. Да ловко так, я и не поняла сразу.
— Не поменяла, а выбор дала. Я не ты, не доросла еще знаки смерти стирать. А у нее такой был… на пол-лица. Я даже подумала… — Анжелика запнулась.
— Решила, небось, что я девочку нарочно к вам прислала, раз ей срок вышел? — покачала головой Марья Антоновна. — Хорошо же ты о старухе думаешь.
— Прости дуру, — вздохнула Анжелика. — А зачем тогда? Дара у нее нет, в ученицы не годится. И кровь в ней не твоя. Или попросил кто?
— Некому за нее просить, — грустно улыбнулась Марья Антоновна. — Сирота девочка, одна живет. На личико неказистая, огонька в ней нет, вот и мужика найти не может. А девочка хорошая: уважительная, скромная, живет чисто…