Однако если кто и забрал к себе герцогиню Изольду, то не Сатана, а купец Джабраил аль Самуди. Он, перепачканный в песке, земле и копоти, подхватил упавшую Изольду, увлёк её тут же прочь.
— Здесь, под землёй, — торопливо объяснял он, — старые ходы для стока вод. Их давно забросили, но не все их забыли. Как только я услышал о твоём заточении, милая, я бросил всё и ринулся назад, в Асиньону, но Лакхва слишком далеко, и вести доходят медленно. Я едва успел подготовить побег…
Он говорил, совершенно не уверенный в том, что она понимает хоть слово, потому что глаза её были расширенны от ужаса, а рука, которой она схватила его, была сведена так, что казалось это не пальцы, а когти впиваются в его плечо.
— Мы с верными людьми только разобрали свод и выбрали немного земли. Сложнее всего было рассчитать нужное место. О, какая удача, что христиане воткнули свой столб именно над ходом! Какая удача, что ты получила записку! Теперь мы бежим из Асиньоны, прочь, прочь. Он увлекал её за собою, по тёмному ходу, едва освещённому неверным светом пламенника. Но их остановил крик:
— Стой! Стой! Именем Господа, стой, отродье пекла! — кричал Шарль.
Под землёй его голос и стук сапог разносился далеко, казалось, до беспредельности, так же слышен был каждый шорох торопливых шагов Джабраила. Крики и гомон площадной толпы доносились будто сквозь толщу воды: размытые приглушённые, невнятные.
Погоня не могла продолжаться долго, вскоре Шарль нагнал беглецов, и приставил острие меча к шее купца.
— Отпусти её! — выдохнул рыцарь.
— Я не держу её, благородный, — отвечал Джабраил, разводя руки в стороны. Изольда по-прежнему не отпускала его плечо, она дрожала крупной дрожью и молчала.
— Кто ты?
— Ты помнишь меня, ты приводил меня на свидание к герцогине в сад…
— Так это ты! — воскликнул рыцарь. — Я должен был убить тебя ещё тогда!
— …и я пытался предупредить её светлость о грозящей ей опасности.
— Опасности? Ты и есть опасность! Ваша светлость, отойдите, и я зарублю наглеца! — рыцарь был в ярости, его красивое лицо странно освещённое пляшущим светом пламенника словно бы менялось каждое мгновение, одни лишь серые глаза смотрели прямо и жёстко, безжалостно.
— Разве ты не видишь, что она сама шагнула навстречу смерти, лишь бы не оставаться там, в узилище, женой безумного мужа во враждебном городе! — слова чужого языка плохо давались Джабраилу в этот миг, он говорил, и рыцарь едва понимал его.
— Ты околдовал её! — рыкнул Шарль.
И тут заговорила Изольда:
— Нет, — её голос был слабым, — Шарль, прошу. Пусти…
Она взглянула в его глаза, и меч рыцаря опустился, Джабраил бросил на него последний взгляд, и исчез, увлекая за собою Изольду, за поворотом хода.