.
А ваша старшая сестра, Норбер? Вы о ней ничего не сказали.
Норбер(высокомерно). Потерял из виду. Она потонула в большом мире. Вышла замуж за одного из той самой семьи Ноайских. Вы же знаете, что я живу, как сыч. Моя трубка, мои книги, море…
Элоди(улыбаясь). Не могу поверить, что вы состаритесь холостяком! Кстати, у вас должны быть романы, любовные приключения, когда вы спускаетесь на берег, у вас, видимо, были любовницы всех цветов… Тото, иди возьми пирожное, спроси там у тёти тарелочку, выбери.
Тото. Я могу взять два?
Элоди. Тото, это нескромно!
Норбер(смеясь). Да нет же! Побудь у прилавка и съешь столько, сколько захочется…
Элоди(несколько коварно, когда Тото отходит). Вы не ответили на мой вопрос, Норбер, у вас было много любовниц?
Норбер. Уверяю вас, Элоди, мне, право, неловко…
Элоди(почти с горечью). Какая доставляет больше удовольствия, чёрная или жёлтая? Воображаю, что когда вы возвращаетесь в Париж, то можете сравнить их и с белыми женщинами. Имеется у вас уютный холостяцкий чердачок?
Норбер. Нехорошо надо мною смеяться, Шарлотта! Я к вам испытываю сильное влечение.
Элоди. Знаю. Я тоже вас хотела.
Норбер. Ваша неожиданная свадьба была для меня, как удар молнии.
Элоди. Знаете, почему я вышла замуж за Адольфа? Потому что отдалась ему в день той страшной грозы, на складе яхт-клуба, где лежали мешки с парусами.
Норбер. Да. Я об этом узнал. Думаете, ему не хватило простодушия сообщить мне об этом?
Элоди. Я никогда не была с ним по-настоящему женщиной. Но изменяла ему только с воображаемыми любовниками, которые всегда немного напоминали вас. И я никогда не изменю ему, даже с вами, потому что я честная женщина. Для меня это важно.
Норбер(после паузы). Ну, так почему же вы тогда это сделали? Пауза).
Адольф(довольный, расправляя простыни). Ну вот! Когда острижёшь ногти, чувствуешь себя значительно лучше. Чем ты там занимаешься? Ты спать-то не ложишься?
Элоди(отвечая Норберу). Потому что выпал тот самый день, когда девушки, которые всегда находятся на высоте, чувствуют, что не смогут дольше сопротивляться, что нужно, чтобы эта неясная мука, наконец, кончилась… выпал тот самый день, когда у любви нет ни лица, ни имени. Мы спрятались в сарае для парусов, чтобы укрыться от грозы, которая застала нас на воде. Руки Адольфа (я их никогда не любила, но находила довольно красивыми), скользнули вокруг моей талии, под юбку… Я, тем не менее, была очень спокойна, и всё это время думала: «В любом случае, Норбер дё Ля Пребанд не женится на дочери коллежского регистратора».
Норбер. Жизнь — это ужасно.