Элоди. Жизнь, да. Когда она у нас есть.
Тото возвращается, бледный.
Тото. Мама, я съел слишком много пирожных. Сейчас меня вырвет.
Элоди(вскакивая в ужасе). Беги в туалет! Потерпи!
Тото. Не могу!
Его начинает нещадно тошнить. Попадает и Норберу на брюки. Хватают салфетки, всё переворачивают. Служанка-официантка бежит с бумажным полотенцем, крича…
Служанка. Ваш сын съел семнадцать заварных с кремом, мадам! Вот уже почти час, как он толчётся один у прилавка! Нельзя бросать ребёнка на произвол!
Свет внезапно гаснет. Потом вновь зажигается. Элоди сидит одна за туалетным столиком в шляпе, смотрится на себя в зеркало.
Адольф(ворчит). Сейчас не время мерить шляпы. Как хочешь, предупреждаю, что я сплю! Я больше не могу!
Он выключает лампу и поворачивается на бок.
Элоди ещё глядится в зеркало, потом снимает шляпу и убирает её. Приближаясь к кровати, она мстительно смотрит на Адольфа, начиная.
Элоди. Как, помню, однажды ты не посмел представить меня президенту Торговой Палаты Каракаса. Он остановил нас на Елисейских полях. Ты пытался острить, а я торчала на тротуаре, как дура.
Адольф. Бред какой-то! Он остановился на секунду и обратился ко мне только из вежливости. И речи не могло быть о том, чтобы представлять кого бы то ни было или поддерживать разговор.
Элоди. Он, должно быть, подумал, что я твоя кокотка! Видела я, как у него глазки-то заблестели. (Ложась, выключает лампу и злопамятно продолжает в темноте.) Тебе меня стыдно. Ты не решаешься признаться, что я твоя жена. В чём ты меня упрекаешь? Я из лучшей семьи, чем ты, деревенщина! Если в двух словах, то моя бабушка по материнской линии была из рода Фессю). Мне удаётся одеваться на те гроши, которые ты мне бросаешь. Все мужчины меня хотят! А твой президент Торговой Палаты, я разглядела это порочное око попугая, мне было достаточно только улыбнуться, чтобы он, бросив тебя на том тротуаре, стал бы со мной говорить!
Адольф(засыпая). Разумеется… все мужчины…
Элоди. В чём ты меня упрекаешь? В том, что у меня слишком короткие ноги? Клевета! Возьми метр, измеряй! Я пропорциональная. У меня романское сложение!
Поднимая рубашку, она в неожиданной ярости встаёт на постели.
Адольф. Я хотел бы поспать. Умоляю тебя, ложись.
Элоди. А мои груди? Самые красивые груди города Шатодана! И, несмотря на детей, они у меня сохранились! (Обнажаясь.) Посмотри! Посмотри на них! Скажи им, в чём ты их упрекаешь? Им лично будет интересно узнать!
Адольф(утомлённый). Закрой грудь и ложись. Это абсурд! Я никогда не говорил, что ты некрасивая.
Элоди. Тогда, почему же ты не испытываешь ко мне никакого влечения? Всякий встречный-поперечный меня хочет, а этот каждый вечер свет выключил и храпит через пять минут без задних ног.