— Эй, сколько тебя ждать? — из темноты и моросящего дождя вышла Мила, взяла меня под руку. — Пошли.
Мы подошли к гоночному мотоциклу, в руках у меня оказался шлем.
— Садись, ты, кажется, хотел меня проводить?
Мотоцикл мчался между машинами, все больше и больше набирая скорость. Скорость, Мила и ее мотоцикл превратились в сумасшедший насос, который вместе с дождем накачивал в меня смертельный страх. Страх, от которого произошло непроизвольное мочеиспускание. Во мне угасала жизнь, еще чуть–чуть и конец.
— Приехали, — сказала она.
— Подожди, я сейчас.
Шатаясь, я поплелся к кустам, меня стошнило, я завалился в спасительную мокрую траву и потерял сознание.
— Эй, что с тобой?
— Ничего, — я сидел, обхватив руками коленки. Страх исчез, ночная тьма и дождь скрыли мой стыд, наивная звезда по–прежнему светила на небе.
— Ну как, чувствуешь адреналин?
— Чувствую.
— Хочешь закрепить? — она протянула ладонь, на которой лежали таблетки. — «Поколесим» еще немного.
— Не хочу.
— Вставай, пойдем ко мне.
Фигурный металлический забор, кирпичный трехэтажный дом, парадный подъезд, серебреные ели были словно нарисованы, непрекращающийся дождь словно подчеркивал для меня значимость этой картины. Мы вошли в дом. В полумраке я наткнулся на цветочную вазу.
— Тихо ты. Родители дома спят. Куда пошел? — Мила схватила меня за ремень, и потянула за собой в комнату. — Раздевайся. Ложись в постель. Я сейчас приду.
Ища глазами постель, я стал стаскивать с себя мокрую одежду. Я положил руку на сердце, пытаясь заглушить его бешеный стук, волнения передалось всем частям тела, от возбуждения сдавило виски. Находясь под одеялом, я ни как не мог согреться.
— На выпей, — Мила протянула мне фужер. Я поднес его к губам и стал пить. Жидкость обожгла мне горло, вызвав сухой продолжительный кашель. Мила залезла ко мне под одеяло и закрыла ладонью мой рот…
— Если хочешь, ты можешь заняться со мной любовью. Я знаю, что ты еще мальчик, — сказала голая толстая баба.
— Я не хочу заниматься любовью. Если я займусь с тобой любовью, я превращусь в девочку. А я всегда хотел быть мальчиком.
— Тебе скоро восемнадцать лет, пора становиться мужчиной, — продолжала голосистая баба.
— Если я стану мужчиной, я никогда не долечу до своей наивной звезды, — ответил я.
— Почему?
— Потому, что должен буду на тебе жениться. Ты ведь хочешь, что бы я на тебе женился?
— Хочу.
— Но я никогда на тебе не женюсь.
— Почему?
— Потому, что ты съела мою бабочку, мой желтокрылый талант.
— Далась тебе эта бабочка. Придет лето, бабочек будет тысячи.
— Такой, как моя бабочка, не будет никогда…