Затем встал, слегка махнул рукой.
— В конце концов, даже если чья-то личность и может так или иначе выжить после его биологической смерти, из этого ещё не следует, что эта личность перевоплотиться.
Вернулся в кресло.
— Но если допустить, что все могут реинкарнировать и только отдельные люди помнят свою прошлую жизнь…
— Тогда, — перебила она, что случалось с ней крайне редко, — со всей остротой встанут такие вопросы: насколько долго, часто и с какой целью происходит процесс реинкарнации. Следует ли нам примириться с фактом, что человеческое сознание не способно дать на это ответ. Конечно, в дальнейшем вопросов будет гораздо больше… — Покачала головой.
— Применение психотехники, — Александр Васильевич удобнее устроился в кресле, — подобной гипнотической регрессии могло бы помочь многим людям познать свою прошлую жизнь и понять многие особенности своего характера. Жизнь и характер. Как совокупный результат опыта их прежней жизни. — Взглянул на неё. Улыбнулся. Задумчиво произнёс:
— Именно таким образом вера в реинкарнацию могла бы успешно вести человека к более глубокому пониманию своей личности и тех сил, скажем так, которые формировали историю её развития, развития этой самой личности.
— Вот оно! История личности! История семьи! Генеалогическое дерево. Мониторинг за несколько лет. — Саломея тоже улыбнулась. — А вернее, за последние… Ого! Получается, лет, эдак, пятьдесят?! — Она порывисто вскочила. — Мне срочно надо ехать туда!
— Ты собралась в Сибирь? Куда именно? В ту самую область? Новосибирскую? — покачал головой. — Хотя. Пока ещё лето, тепло… А что? Хорошая идея!
Саломея взглянула на него. Улыбка спала. Присела на край. Безвольно махнула рукой.
— Вадик будет против! Даже гадать не стоит!
— Я поговорю с ним! А ты подумай, что именно, хочешь узнать! Конкретно! Зачем едешь?
— Попытаюсь…
Несколько снимков старых, пожелтевших фотографий. И эти новые, — с места преступления. Женские лица. Ведь что-то их связывает. Детский голосок дрожит от страха, маленькие ладошки закрывают лицо…
Взглянула на учителя. Тот понимающе кивнул в ответ. Беседа с учителем в очередной раз помогла. _.
Россия. Сибирь. 1947 г.
Постоянно хотелось спать. От мороза ничто не спасало. Видела одно и то же: сквозь щели в сарае, как заходит яркий лиловый шар зимнего солнца. Уже ничего не хотелось. Как-то слышала здесь, за стеной злой тёткин голос. — Сама сдохнет! Мороз и голод сделают…
— Прекрати! Она ещё ребёнок! Не соображает! — перебил другой, сердобольный.
— А людей убивать? Ребёнок?
— Больной ребёнок! Чего ты хочешь? Лечить надо!