В дверь постучали, и в кабинет вошел Самарский. Вот уж на ком форма сидела как надо, девчонки должны просто давиться слюной.
— Артем, — обратился к нему Арчи, — вы с Максимом несли утреннюю вахту в хранилище?
— Так точно, — козырнул тот.
— Что Грошев вынес из хранилища? — влез Куратор.
Самарский перевел взгляд на сокурсника, и за миг до того, как тот открыл рот, Макс понял, каким будет ответ.
Отличник курса, самый перспективный студент, первый ученик, внук профессора Сорокина. Что, такой как ты, делает здесь? — мысленно спросил парень. Неужели в Заславле не нашлось тепленького местечка для еще одного мажора? Все маменькины и папенькины сынки остались в столице, а ты решил показать свою непохожесть на них. Настоящий псионник. Ты забрался в горы к старому могильнику вместе с нами лишь затем, чтобы заполнить строку о практике правильными буквами. Пси-специалисту не пристало бояться грязной работы, пусть она заключалась в том, что бы ровнять песок на ученической полосе да нести дежурства в хранилище.
— Никак нет. Он ничего не выносил.
На щеках Куратора загорелись два ярких пятна. Неправильный ответ, отличник. Ну что тебе стоило соврать? Нет, даже не соврать, а подстроиться. Любой бы ответил иначе. Любой, кроме этого идеалиста в форме, принципиального отличника, лидера курса. Этот просто не мог позволить себе ложь.
— Уверен? — тут же встрял Арчи — еще один любитель правды.
— Так точно, майор, — козырнул Артем. — Мы вместе заступили, вместе сдали вахту. Грошев ушел из хранилища с пустыми руками. Иначе вы бы получили мой рапорт еще до обеда.
И в этом тоже не приходилось сомневаться. Макс продолжал смотреть в окно и молчать.
— Свободны, — через силу проскрежетал Нефедыч.
Тетка в форме с постным лицом закрыла пухлую папку.
Ноут на тумбочке мигал извещением о полученном письме. Макс плюхнулся на покрывало, почти упираясь ногами в стену. На практику стоило поехать хотя бы ради комнаты, где он мог ненадолго остаться один. Спальня напоминала узкий пенал, в котором едва помещались кровать и тумбочка, но это была его личная территория. Он с тоской думал о возвращении в жилой корпус академии, где комната раз в пять больше и раза в три заселеннее. Но это не скоро — впереди еще полтора месяца относительного одиночества.
Парень открыл папку с входящими. Мать не так давно освоила электронную почту, и он вздохнул с облегчением. Один раз ее письмо, тогда еще обычное бумажное, перехватили. Сокурсники здорово повеселились, зачитывая вслух корявые, наполненные беспокойством и вопросами (есть ли у него чистые носки) строки матери. Он позаботился о том, чтобы впоследствии каждый из этих шутников получил по заслугам. Он ведь, гаденыш, верно?