– Ну так я примусь за тебя и тебя первого на дерево!
Испугавшись, он сказал:
– Я вам назову стариков, которых татары более других уважают и слушают. Но не скажу, что они бунтуют других, ибо это было бы несправедливо!
Мне этого и хотелось, и по его указанно я записал семь имен на лоскутке бумаги; затем приказал мулле выйти в другую комнату, смежную с той, где я был, чтобы он прежде меня не мог выйти к народу, позвал голову, с которым повел разговор в подобном же тоне, домогаясь, чтобы он указал мне на зачинщиков или на тех, которые имеют вес на мнение общее. Он мне указал многих, и между ними находились все семеро, записанные мною по указанию муллы. Тогда я вызвал муллу из комнаты, приказал ему объявить народу, что я хочу говорить с ним, а семерых, записанных мною, вызвать из толпы и приказать им стать ближе ко мне, впереди других. Затем умывши лицо, я пошел к народу, но в сенях рядом с головой увидел стоявшего человека в синем сюртуке.
– Писарь головы? – спросил я.
– Нет! Удельный чиновник.
– Зачем без мундира?
– У нас не положено, чтобы мы были в мундирах при исполнении дел наших, по имениям.
– Вон отсюда, – вскричал я, – если не имеете мундира!..
Заметя, что записка моя осталась на столе, я вернулся в комнату и взял ее; на все это потребовалось не более пяти минут времени; выйдя же опять на улицу, первое лицо, которое я встретил, был тот же чиновник, но уже в мундире! Не обращаясь еще к народу, я резко обратился к нему с выговором и с сердцем закричал:
– Не это бунтовщики! А тот, кто не уважает начальство, служа сам государю! Тебя первого надо повесить на воротах, в пример им! А с ними я управлюсь немедленно!
Народ весь подался ближе ко мне, и некоторые оставались в шапках; я выкликнул по записке.
– Я хочу говорить с вами, от имени государя! Все шапки долой и на колени!
Немедленно исполнено. Затем я продолжал:
– Вам было объявлено начальниками, что у вас следует завести общественную запашку, для вашей же пользы, как и у удельных крестьян? Некоторые из вас тому воспротивились, утверждая, что на это нет воли государя! Я всех вас, и виноватых и невинных, взял под мою защиту и просил прямо государя объявить через меня его волю. Вам вчера объявлен указ государев, но вы себя оказали ослушниками и теперь все вы преступники! И, на беду, я вас защищать уже не могу. Вы сделали меня самого перед государем обманщиком! Я ручался за всех вас! Государь послал от себя доверенного вельможу поверить слова мои. Вы и его ослушались, и теперь уже гнев государя со всей справедливостью падает и на меня, и на всех вас! Вы думаете укрыть виновных, прикрываясь не понимающими русского языка, но против этого у меня есть мера. – Тут я провозгласил семь имен по записке, продолжая: – вот у меня уже есть семь виноватых, а из остальных будет отвечать десятый! Хотите ли вы повиноваться или нет? Будет ли у вас общая запашка?