– Русские грабят церковь!
Плохо поверив этому, я, однако, тотчас побежал за патером. Церковь была заперта; он стал доставать ключ из кармана, чтобы отпереть двери, но в то же время спросил меня:
– Что же вы хотите делать? Вы одни, а их там очень много!
– Ничего, – сказал я, и выдернув ключ из замка, вбежал вовнутрь церкви. «Разбойники! Грабители!» – раздался мой голос под сводами церкви, и в ту же минуту увидел – человек десять, бросившихся мимо главного алтаря к окнам, стали выбираться через оные. Я догнал одного и ударил его в голову ключом так, что раскроил ему затылок; но другие товарищи вытащили его за окно. К счастью и чести нашей, русских здесь ни одного не было, а оказались одни баварцы. Поступок мой удивил священника, и он, возвратясь в дом, рассказывал как о необыкновенном случае и не оставлял нас до самого нашего выступления.[268]
По вторичном нашем движении в феврале 1814 г. вперед к Труа и за него, перед сражением, к Бриенну рота, которой я продолжал командовать, рапортуясь больным, на марше проходила мимо князя Яшвиля, только что вернувшегося из Ландека, где он лечился от болезни. Перед ротой ехал штабс-капитан князь Горчаков 2-й, а я следовал за ротой на повозке. Князь Яшвиль спросил князя Горчакова:
– Вы командуете ротой?
– Нет, – отвечал Горчаков, – полковник Лодыгин.
– Где же Лодыгин?
– Болен.
– Ну, следовательно, вы же командуете теперь ротой?
– Нет, – опять возразил Горчаков, – не я, а штабс-капитан Жиркевич.
– Ну где же этот? – спросил Яшвиль.
– И он болен.
– Как это? Что это значит? Я тут вовсе ничего не понимаю! Командир болен, командующий болен тоже. Да где же они оба?
– Следуют за ротой на повозках.
– А! Ну вот теперь я знаю! Они больны только на походе, а начнется сражение, то оба явятся за крестами. Нет, меня не проведете! Я остановлю ваши расчеты. Теперь храбростью никого не удивите. Трусы у нас теперь повывелись, и давно уже их нет в армии!
Затем, обратясь к адъютанту, князь Яшвиль приказал тот же час дать предписание бригадному командиру: меня и Лодыгина впредь до выздоровления перевести в резерв.
Бриенское сражение[269] было все совершено в виду нашем, но мы в нем не участвовали, а после оного сделали опять несколько маршей назад;[270] потом вновь стали подаваться вперед и дошли до Арсис-сюр-Об,[271] где опять сражение происходило перед нашими глазами, в равнине, на самом берегу реки, к которой наша армия упиралась правым флангом. Когда же сражение кончилось, мы опять отступили один небольшой переход назад; потом вдруг повернули к Парижу и пошли к нему, не останавливаясь более.