Я мысленно чертыхнулся и подошел со всем смирением, на какое только был способен.
Де Бах взял мой чертеж, посмотрел на него сперва с брезгливостью, потом с любопытством, сделал мне вопросы о размерах. Гаврюша перевел, я ответил. Директорская свита вытягивала шеи, пытаясь разглядеть мое изобретение.
— Это надобно проверить, — сказал директор. — Без испытания платить не стану.
— Мы того и добиваемся, чтобы нам было позволено смастерить это устройство, высокочтимый господин директор, — сказал за меня Гаврюша, изгибаясь и показывая совсем уж сверхъестественную любезность. — Когда дозволят нам принести доски с шестом, которые приобретем мы за свой счет, мы изготовим все, как задумано.
— Это ни к чему, у меня есть свои мастера, — отрубил де Бах.
И тут мой Гаврюша преобразился. Он выхватил листок из директорской руки и возразил язвительно:
— А коли так, вашей милости нашего устройства не видать. Только мы знаем, как готовить древесину, да и не все тонкости нарисованы, главные в голове держим. Идем, брат, тут нам делать нечего!
Это относилось ко мне. Я хотел возразить, но ловкий приказчик за руку потащил меня к двери.
— Я эту породу знаю… — успел он шепнуть, почти не размыкая губ.
— Их только так и проймешь…
Мы уже выскочили на Дерптскую улицу, когда нас нагнал черноволосый фигляр, похожий на итальянца. Он сказал, что господин директор просит нас вернуться.
Тимоша усмехнулся, а мне стало страшно за Яшку. Держать такого малого в приказчиках просто опасно — он глазом не моргнет, плетя интригу, чтобы пустить хозяина по миру, а самому занять его место.
Мы опять вошли в цирк. Де Бах был уже малость полюбезнее. Он предложил нам смастерить устройство и принести его, чтобы опробовать на манеже.
— Мастерить его здесь надобно, — отвечал за меня Тимоша. — Не хотим, чтобы хозяин видел, как мы его инструментом да из его дерева невесть что выделываем.
— Ну так приходите и делайте свою подножку, — сказал де Бах, который, сдается, очень торопился. — Йозеф! Скажи Карлу, чтобы позволил им работать на дворе, и догоняй нас!
Директор со свитой пошел к выходу. Нас же Йозеф повел в те цирковые помещения, куда посторонним хода нет, чтобы уж там свести с незримым Карлом.
Грешен, каюсь — не нравятся мне итальянцы. Они мнят себя наследниками того Древнего Рима, о котором все мы знаем из книжек, но на деле — совсем другой народ. А фигляр, который за нами бегал, впридачу еще был некрасив — всклокоченные на модный лад вороные космы, губаст и носат, могу держать пари — под модным своим сюртуком и жилетом он волосат, как обезьяна.