Упала Софья духом: зачем поехала на Перевал бабьих слез. Пусть бы Сергей остался в ее памяти добрым словом, чем горьким упреком. Не упрекает Софья действия Сергея, ни к чему это. Не вяжется разговор двух товарищей, будто огненная коса разрезала стежку старых, добрых отношений. Сергей, будто понимая это, старается исправить положение, приглашает к столу, предлагая невиданные староверам лакомства: копченую колбасу, леденцы да прочие яства. А у Софьи кусок в горло не лезет, стала собираться:
– Поедем мы, назад дорога долгая…
– Куда же на ночь глядя? – удивляются кладоискатели.
– Что нам ночь? – слабо улыбнулась Софья. – Конь и в темноте дорогу знает. Дома ждут!
– А где же вас найти? – стараясь как-то поддержать связующую нить дружбы, слабо спросил Сергей. – Может, придется свидеться…
Софья какое-то время думала, сказать или нет дорогу, потом все же решилась: не такой уж Сергей плохой человек, сам через границу тайно перешел.
– Вон за тем перевалом, – Софья указала на запад рукой, – налево поедешь. Там между белками есть Небесное озеро. Там мы теперь живем!
Сухо простились. Софья усадила Гришатку на Воронка, сама живо вскочила на свою лошадь, перед выездом напомнила:
– Через неделю будет разъезд красных, опасайтесь! – и тронула уздечку.
– Спасибо, Софья! – донеслись сзади слова благодарности Сергея. Товарищи негромко зашептались:
– Не скажет большевикам, что мы здесь?
– Нет, не скажет! – был твердый ответ.
Спускаясь с перевала, Софья долго осеняла себя и дорогу крестом, шепотом молилась, очищая с души неприятный осадок общения. В голову лезли нехорошие, непонятно-предупреждающие мысли: нехорошо все получилось… Однако в сознании теплился добрый огонек памяти к Сергею: «А, поди ж ты, не сказал сотоварищам о самородках, что я тогда давала ему в дорогу!»
Всю дорогу, пока они ехали по Тропе бабьих слез, в душе боролись чувства совести. Может, надо было сказать, что под камнем Тотана нет? Другое восприятие оправдывало: пусть копают, на все воля Божья!
Он приехал под вечер. В сером, потемневшем лице Сергея тлела слабая улыбка от встречи. Тусклые, виноватые глаза его выражали несоизмеримую горечь беды. Отрешенный вид, опустившиеся плечи, усталые движения тела предопределяли отрицательный настрой состояния. Софья удивилась, как он постарел за два дня после встречи на Перевале Бабьих слез.
Подъехав ближе, Сергей остановил лошадей, тяжело спрыгнул на землю, потянулся обеими руками для приветствия:
– День добрый, уважаемые! – поочередно обнимая всех, кто стоял перед ним, говорил он. – Долго вас искал… нашел-таки!