Шла «Гроза». Театр был полон.
Засецкая играла нервно, с огнем, хотя в первом акте была «барыней», что она сама чувствовала, к ее великому огорчению. Чернов-Борис — тоже был недурен, хотя некстати впадал в трагизм и «дрыгал коленками»…
Но вот показался Кудряш. Взрыв единодушных, долгих аплодисментов встретил Тобольцева. «Где я его видела? Какой красавец!» — думала Катерина Федоровна, не отводя бинокля.
От его жестов, голоса, смеха веяло беспредельной ширью и удалью. Молодежь сделала ему за третий акт овацию, как настоящему артисту… Из оркестра подали венок. «От Засецкой», — шептали кругом, двусмысленно улыбаясь. Ее «муж» сидел в первом ряду, и по окончании спектакля Катерине подали громадную корзину цветов. Чернов за кулисами кусал губы, боясь заплакать от боли.
«Где я его видела?» — упорно думала Катерина Федоровна, следя за Тобольцевым, когда он вошел в танцевальный зал, во фраке, с значком распорядителя. Он открыл бал с Засецкой, очень эффектной в новом светло-зеленом платье от Дусэ. Насупившись и чуть-чуть побледнев, Катерина Федоровна следила за Тобольцевым из своего угла и наслаждалась каждым его движением.
Следила за ним и Лиза, приехавшая с Фимочкой. Обе сидели в компании Конкиных. Лиза была угрюма, бледна и не слушала «судачанья» дам, которые разбирали туалет Засецкой и говорили «гадости»…
Но Засецкая умела идти к цели. Она познакомилась с Катериной Федоровной и представила обеим сестрам Чернова и Тобольцева. Конечно, они уже были посвящены в ее план.
На Катерину Федоровну Тобольцев не обратил никакого внимания, но ласково улыбнулся Соне, которая вся загорелась под его взглядом. С покровительственной нежностью обнял Тобольцев худенькую талию девушки, и они танцевали долго, как бы в упоении, под мечтательные звуки старинного немецкого вальса. Соня с таким откровенным, наивным восторгом смотрела в потемневшие глаза Тобольцева, от ее улыбки и взглядов веяло такой непосредственной, такой яркой, такой голой жаждой любви, что у него дрогнули нервы.
А Катерина Федоровна думала: «Что за чудесная парочка!»
— Какая красавица! — сказал Тобольцев, подходя к Лизе и садясь рядом. — Ты заметила?
Еще бы она не заметила этого нового увлечения!
В эту ночь обе сестры Эрлих не спали, На другой день ходили задумчивые и притихшие. Каждая думала о Тобольцеве.