Гаргулья присел рядом с ней, но Элле все равно приходилось смотреть вверх, чтобы увидеть его лицо. Может быть, в этом была причина нотки истерии в ее смехе.
– Я? Со мной все хорошо. У меня обычные галлюцинации, иначе как я могу разговаривать с ожившим чудовищем? А в остальном я прекрасно себя чувствую. Спрашивай, что пожелаешь.
Он сжал губы, кривя рот, и Элла показалось, что это не похоже на улыбку, затем он раздраженно выдохнул.
– Тебя раздражает моя внешность? Ты видишь чудовище? Прекрасно. Так лучше?
Элле потребовалось тридцать секунд, чтобы вспомнить свое имя.
Так или иначе, но от вида, как чудовищное, пугающее существо перед тобой, которое слегка обиделось на тебя, начинает трансформироваться в мужское фото прямо со страниц "Стадс Менсли", у девушки может перехватить дыхание.
То, что давным-давно французский художник видел, как олицетворение силы и угрозы, только что превратилось в самого привлекательного мужчину, которого Элле доводилось видеть.
Теперь на месте монстра стоял огромный, но реальный человек ростом в шесть футов и три или четыре дюйма с мощной, точеной мускулатурой бодибилдера.
Хотя и не такой толстошеий, как Арнольд Шварцнегер. Даже сохранив ту же силу, ему удавалось выглядеть стройным и изящным, как если бы каждая мышца его тела не была искусственно накачана, а работала и оттачивалась для максимальной эффективности.
Под джинсами и футболкой с длинными рукавами, которые появились во время преобразования, Элла могла рассмотреть биение силы, и обнаружила, что желает поближе рассмотреть это мужественное совершенство.
О чем она думает? Элла мысленно пнула себя. Он – чудовище, не мужчина.
Она не собиралась развивать привычку строить глазки мужчинам других видов.
Но если отвлечься от мыслей о клыках, рогах и, ну знаете, крыльев, Элла поняла, что любуется почти ангельской чистотой его черт. Лицом, которое фактически не отличалось от его каменной формы.
Пожалуй, лишь стало немного нежнее, менее резким, но в целом ничем не отличалось. Она не могла назвать его классическим красавцем – у него были слишком грубые черты лица – но, несмотря на это, сочетание выдающихся высоких скул, длинного тонкого носа и сильной, клиновидной челюсти с намеком на однодневную щетину, угрожало естественному балансу ее гормонов.
И это еще если не брать в расчет его глаза. "Монстр, Эль. Не красавец – чудовище".
Яркие и глубокие омуты его глаз горели внутренним огнем так ярко, что Элле захотелось достать шампур и зефир.
Огонь мерцал и вспыхивал в темных, почти черных озерах, в центре которых был лишь слабый намек на золотистое кольцо, отделявшее радужку от зрачка.