– Угу. И поэтому ты решил меня поцеловать? Чтобы наказать его за то, что «помешал» нам? Это лишено смысла. Конечно же, пытаясь придумать наказание человеку за то, что тот помешал, поцелуй всегда первым приходит на ум.
От ее сарказма в его глазах вспыхивало все больше искр, пока крошечные точки не слились в единое пламя.
– Ты бы предпочла, чтобы я поцеловал тебя по другой причине, маленький человек?
Почему-то его голос стал еще ниже, отчего Элла ощутила вибрацию, как от повторных толчков после сильного землетрясения
Кес кинулся к ней с невероятной скоростью, обхватил ее запястья своими настолько огромными руками, что кости впились в его ладони. Он вытащил Эллу через открытое окно на балкончик, и ее ноги опять болтались в нескольких дюймах над полом
Но в этот раз он прижал ее не к стене, а к себе. Беспомощно вися, как тряпичная кукла, Элла грудью упиралась в огромный торс Кеса, а бедрами к его бедрам.
В голове пронеслась мимолетная и безумная мысль о габаритах Кеса... Бог ты мой, какой же большой... затем он наклонил голову и второй раз за день прижался своими губами к ее.
И этот раз не сравнится с первым.
Не важно, что Кес доказывал, когда она дразнила его минуту назад, Элла хорошо знала, что первый поцелуй был представлением, намеренно устроенным и хорошо продуманным, чтобы заявить права на нее; и чтобы не заметить это детектив Майк МакКуэд должен быть слепым, глухим и безмозглым.
Элла едва не рассмеялась от того, что Кес, пытаясь убедить ее в отсутствии у него эмоций во время утреннего поцелуя, повторил его сейчас... заметьте, повторил, улучшив исполнение.
Но вместо этого, она застонала. И стала извиваться, не пытаясь сбежать, а желая прижаться сильнее.
Предыдущий поцелуй застал Эллу врасплох. Несмотря на маскировку под бой-френда перед сотрудниками музея и полицией, с которыми они столкнулись утром, до того момента Кес не подавал признаков, что думал об Элле в сексуальном или интимном плане. Он даже ни разу не намекнул, что хотел соблазнить ее.
Однако, этот поцелуй определенно был попыткой.
Кес накрыл ее рот своим, теплыми и волнующими, закрывая ее от холодного, ночного воздуха. Сначала он прижимал губы, двигая ими и побуждая Эллу открыться, исследуя их мягкость, столь контрастирующую с его жесткостью.
От поддразнивания Кеса Элла задрожала, и он сильнее прижал ее к себе. Она ответила тем же, желая большего.
Страстно простонав, Элла, против воли, но без сожаления, приоткрыла губы, особенно когда это заставило его действовать. Открыв рот, он требовательно протолкнул язык, на что она с радостью откликнулась.