Андрей опускает глаза.
— А ты никак там был? В Новгороде-то? — интересуется мастеровой.
— Я? Да господь с тобой! — с невинным видом отнекивается скоморох. — Я теперь все больше по столярному делу! Тут звал меня боярин один в шуты. Только я не пошел. Чего мне!
— И долго просидел? — не унимается мастеровой.
— В яме-то?
— Ну да, в Задвинье.
— Да годков двадцать, — улыбается скоморох. — Красивое место, хорошее. Конечно, в яме холодно. Одному-то. А вдвоем, втроем — ничего… — Он выпивает брагу и продолжает: — Был там пристав один — век не забуду! Любил сверху водой поливать.
— Эх, дух с него вон! — взвивается мастеровой. — Ну и чего он!
— Да пропал он куда-то вскоре, — скоморох оглядывается на чернобородого мужика. — Утонул или медведь задрал. Искали его, искали — как в воду канул.
— Куда ж он девался? — любопытствует хозяин.
— А я почем знаю? Может, Кузьма знает, да сказать не может.
Кузьма, до сих пор не проронивший ни звука, вдруг начинает раскатисто смеяться, мотает головой и, вытирая рукавом бороду, пододвигает к хозяину пустую чарку.
— Ну а продал тебя кто? — спрашивает мастеровой.
— Какая разница, кто? — весело шепелявит скоморох. — Всегда найдется сука такая, не в этом дело.
— Ну, это ты брось, — обижается Бориска.
— Святой отец, а святой отец! — неожиданно обращается скоморох к Андрею, присевшему на край колодца. — Неужто не узнаешь?
Андрей не отвечает и дерзко смотрит на скомороха. Кирилл в углу суетится со своей котомкой.
— Не помнишь, значит, — подождав, продолжает скоморох. — Меня, конечно, трудно узнать! Да и ты тоже пообносился. Двадцать лет! А я узнал! — ухмыляется он и вдруг со злостью бьет себя кулаком по шее. — Ты ведь был тогда в сарае, где меня дружинники-то накрыли? А?
Андрей не отвечает. Все в изумлении смотрят то на него, то на скомороха. Только чернобородый мужик продолжает хохотать в приступе хмельного веселья.
— Идем, Андрей, пора нам, — голос Кирилла срывается от страха.
— Чего молчишь-то? — продолжает скоморох. — Меня ж монах продал тогда, донес на меня: мне сказали потом. А из монахов ты один и был в сарае, я же помню.
Смысл сказанного постепенно доходит до Кузьмы, он перестает смеяться и смотрит на Андрея.
— Ты скажи только, за что продал меня? — улыбается скоморох. — А то я все знаю, а почем меня запродали, не ведаю…
Андрей молчит. Все молчат.
— Что ты, право, на человека бросаешься ни с того, ни с сего! — раздается дрожащий голос Кирилла. — Спутал ты его, обознался, а еще бросается…
— Нет, — качает головой скоморох и кивает на Андрея. — Я его потом часто вспоминал. Уж больно красивый он тогда был, тихий. Тоже тогда все молчал.