— Люди добрые! — снова восклицает Кирилл. — Отпустите нас с богом. Нам еще идти два дня, а то и три, до дому…
Кузьма, глядя на монахов, наклоняется и шарит под столом.
— Ну ладно, — машет рукой скоморох. — Не хочет говорить — не надо! Я прощаю! Я всех прощаю!
Кирилл проворно встает и семенит через двор к Андрею.
— Идем, Андрей, слышь? — бормочет он, дергая Рублева за рукав.
В это время из-за стола раздается нечленораздельный возглас. Кирилл оборачивается.
Чернобородый мужик медленно подымается с лавки. В руках у него короткий железный шкворень. Он мычит что-то, глядя на Андрея страшными белыми глазами. Скоморох хватает его за руку, но тот, не помня себя от бешенства, с такой силой отталкивает скомороха, что тот больно ударяется затылком о стену.
— Не смей, Кузьма, слышь? — хрипло выдыхает он.
Промычав что-то, чернобородый выходит из-за стола и направляется к Андрею. Кирилл бросается к воротам и отчаянно кричит тонким голосом:
— Невиновен он, братцы! Не продавал он никого! Вот вам крест святой, не продавал! За что наказание-то это? Держите его! Чего же смотрите?!
Сидящие за столом, онемев от ужаса, смотрят на подступающего к монаху здоровенного мужика со шкворнем в руках.
— Андрей! Скажи им, Андрей! — издали кричит Кирилл. — Невиновного убивают! Он же сказать вам не может! Андрей, ну скажи ему, скажи им!..
Андрей встает с колодезного сруба, делает несколько шагов навстречу Кузьме и закрывает глаза…
Неожиданно в воротах появляется верховой ордынец и, обернувшись, кричит что-то на чужом языке. Слышится приближающийся топот, и во двор, наполняя его фырканьем лошадей и гортанной речью, один за другим въезжают иноземные всадники, спешиваются, не обращая внимания на русских, не замечая их, теряющихся среди веселых раскосых лиц, достают воду из колодца, наполняют деревянную колоду и поят коней. Шум, ржание, смех.
Мужики смотрят из-под навеса, забыв о ссоре, которая могла кончиться кровью, забыв и о своем горе, ставшем причиной этой ссоры, подавленные наглостью ордынцев и их веселой бесцеремонностью.
Напоив коней, иноземцы исчезают, словно наваждение. Кузьма, скрипнув зубами, швыряет в пыль шкворень и возвращается к столу. В глазах Андрея отчаяние.
Кузьма садится на лавку и, окинув взглядом сидящих вокруг стола, опускает голову.
Тогда Андрей поднимает с земли шкворень и кидается вслед всадникам.
Он догоняет их у околицы и, подняв над головой свое оружие, бросается на крайнего. Тот, отпрянув, с недоумением смотрит на стоящего у обочины инока, намеревающегося броситься на него снова. Всадник останавливается. Другой, повернув коня, проносится мимо Андрея и на скаку вырывает у него из рук шкворень. Татары смеются. Один из них говорит что-то, отряд приходит в движение, воины окружают чернеца и со смехом, визгом и криками начинают толкать его конями от одного всадника к другому, не давая возможности вырваться из этого бешеного хоровода, топчущего копытами жидкую глину на деревенском выезде. Андрея швыряют от одного коня к другому, ударяя плеткой, толкая широкой лошадиной грудью, кидая в лицо грязь, хватая за широкие рукава рясы и снова бросая его от коня к коню, от одного всадника к другому. Всадники вихрем носятся вокруг на своих низкорослых мохноногих лошадях, разбрызгивая мутные лужи и оглушая окрестности гортанными воплями.