Громков сел за руль, а Ольгу посадили на заднее сиденье рядом с Земским. Она почему-то меньше боялась Земского, но ее потряс сам факт ареста и все то, что происходило с ней.
– Прошу вас, поверьте, – искренне сказала Ольга, – я никогда не предам мою…
– Заткнись! – рявкнул Громков.
– Послушай, не будь таким грубым с ней, – сказал Владимир Земский. – Я, между прочим, верю ей.
Ольга почувствовала, как в сердце затеплилась надежда.
– Времена изменились, – продолжал Земский. – Товарищ Горбачев не желает, чтобы мы беспокоили невиновных людей. Те времена уже в прошлом.
– А почему ты решил, что она невиновна? – спросил Громков. – Может, виновна, а может, и нет. В конторе это быстро выяснят.
Ольга сидела и слушала разговор мужчин, а они говорили о ней, как будто ее вообще не было рядом.
– Послушай, Юрий, – сказал Земский, – ты же знаешь, что в конторе она сознается во всем, независимо от того, виновна или нет. Мне это не нравится.
– Очень жаль, но мы ничего не можем поделать.
– Можем.
– Что?
– Послушай, почему бы нам просто не отпустить ее? Можем сказать, что не застали ее дома. Поводим всех за нос день, другой, а потом про нее забудут, потому что в конторе и так много людей, которых надо допрашивать.
Ольга попыталась вставить слово, но в горле у нее пересохло. Ей очень хотелось, чтобы мужчина, сидящий рядом с ней, убедил своего спутника.
– Почему мы должны рисковать своими головами ради нее? – проворчал Громков. – Что нам от этого? Как она отблагодарит нас за это?
Земский повернулся к Ольге и вопросительно посмотрел на нее. У Ольги неожиданно прорезался голос.
– У меня нет денег, – сказала она.
– Кому нужны твои деньги? Денег у нас полно.
– Но у нее есть кое-что другое, – сказал Громков.
Прежде чем Ольга успела ответить, Земский обратился к Громкову.
– Послушай, Юрий Иванович, ты не можешь требовать от нее этого.
– Пусть сама выбирает. Или будет ласковой с нами – или мы отвезем ее в контору, где будут избивать неделю, а то и две. А потом, наверное, они найдут для нее подходящую психушку.
Ольга слышала об этих психушках: неотапливаемые камеры полтора метра на три с деревянными нарами без спальных принадлежностей. «Быть ласковой с ними – что это значит?»
– Пусть сама выбирает.
Земский опять повернулся к Ольге.
– Ну, что ты предпочитаешь?
– Я… я не понимаю.
– Ты же слышала, что сказал мой коллега. Если будешь ласковой с нами, мы тебя отпустим, а через некоторое время о тебе, наверное, и вообще забудут.
– А что… что я должна сделать?
Громков усмехнулся, глядя на нее в зеркало.
– Просто удели нам несколько минут, – хихикнул он.