Мой взгляд скользнул к ней. Никто прежде меня не спрашивал так прямо.
— Почему ты хочешь знать?
Она пожала плечами:
— Просто интересно. Должно быть, это был ад.
Я кивнул. Да, ад. Это был один из вариантов, которым я мог охарактеризовать ей это.
— Ты знала, что твоя мама убедила моих родителей принять меня обратно, когда я вышел?
Не знаю, почему я предоставил ей эту информацию. Я просто не хотел, чтобы она прекращала говорить — в последний раз это было так давно.
Она криво усмехнулась.
— Нет, не знала, но это не удивляет меня. Старая добрая мама всегда пытается уладить чужие проблемы.
Я отчаянно пытался придумать, что сказать ещё.
— Так ты, эм, только переехала сюда?
Отличный вопрос, гений! На подъездной дорожке до сих пор припаркован долбаный прицеп для перевозок.
— Да, только переехала с Бостона. После того, как уволилась с работы, я подумала, что некоторое время нужно попробовать пожить и в маленьком городке.
Я кивнул, до сих пор не имея понятия, что сказать.
— Итак, ты вернулся к жизни с родителями, — начала она снова.
— Ты тоже.
Она скривилась:
— Да, это нереально.
— Хотел бы я, чтобы она не делала этого.
— Кто? Не делала чего?
— Твоя мама. Хотел бы я, чтобы она не просила моих родителей принять меня обратно.
— С чего бы это? — спросила она, глядя прямо на меня.
Я боролся с тем, что хотел сказать ей. В смысле, я не знал эту девушку и определённо не должен был доверять ей только потому, что она дочь проповедницы. Но это было так хорошо, сбросить всё это дерьмо кому-то, кто не осудил бы меня за то, что я сделал или за то, что они услышали. Это вызывало привыкание, и я не хотел останавливаться.
— Я думаю, было бы легче быть никем в одном из реабилитационных центров в городе. Бывший заключённый, как и тысячи других ребят. Здесь же каждый знает мою историю, и каждый решил, что я мусор.
— Кроме меня, — сказала она, всё ещё глядя прямо мне в глаза. В каком-то роде это было больно, когда она смотрела на меня подобным образом, как будто смотрела прямо в душу или что-то вроде этого.
— Да, но это потому, что ты не знаешь меня.
Её взгляд не дрогнул.
— Хочешь, чтобы я оставила тебя в покое?
О, как она произнесла это. Я знал, что если я скажу да, то она уйдёт, и на этом всё закончится. Как бы больно ни было говорить обо всём этом, я не хотел, чтобы это закончилось.
— Нет, я не хочу, чтобы ты оставляла меня в покое.
Её губы дёрнулись вверх той восхитительной улыбкой, которая заставляла её глаза сиять, а нос мило морщиться. Меня зацепили, и я влип в большую неприятность.
— Хорошо, — сказала она просто.