Я нашла поцарапанное увеличительное стекло на дне маминой древней косметички. Довольная, что у меня были нужные для работы приспособления, я побежала вниз по ступенькам, и мне было приятно то, что он не двигался.
— Как поживаешь, ковбой? — протяжно произнесла я со своим лучшим техасским акцентом.
— Ааа просто замечательно, мэм, — покривлялся он мне в ответ.
В этот раз отчётливая улыбка скрывалась в уголках его губ, и это обнадёжило меня.
Я снова опустилась на колени между его ног и принялась вытаскивать кусочки гравия. Я видела, как мышцы на его бедре несколько раз подрагивали, но он ничего не сказал.
Когда я услышала мамину машину на улице, то почувствовала, как Джордан снова напрягся, но я была так сосредоточена на том, что делала, что просто продолжила.
Мама вошла в дверь, и я услышала, как она шокировано вдохнула.
— Ох, простите! — задохнулась она и сразу же начала пятиться.
Какого чёрта?
Я повернулась, чтобы увидеть её удаляющуюся фигуру.
— Мам! Что ты делаешь?
Она развернулась и увидела мой раздраженный взгляд. Её лицо горело от смущения.
— Что? — спросила я снова.
Она посмотрела на пораненное колено Джордана, на аптечку, а затем облегчённо вздохнула.
— Ох, извините, я подумала…
И тут я поняла, что она увидела: меня, сидящую перед ним, а моя голова почти на его коленях. Она определённо пришла к неправильному выводу.
— Господи, мама, серьёзно? Ты думаешь, что я отсасывала ему прямо здесь, на твоём диване?
Её лицо стало даже ещё краснее, а позади себя я услышала, что Джодан как будто подавился.
Мама произнесла несколько отрывистых гласных, а затем почти побежала на кухню, бормоча что-то о кофе.
— Мне нужно идти, — хрипло прошептал Джордан и неуклюже поднялся.
— Усаживай свою задницу обратно, и дай мне закончить!
Нерешительно он присел обратно на диван. Я покачала головой, не веря в странности людей, и вернулась обратно к работе.
Пять минут спустя, я была рада, что вытащила все кусочки гравия. Я закончила чистку и потом прилепила большой пластырь на его колено.
— Готово.
Он быстро встал, его глаза были прикованы к полу, как всегда.
— Спасибо, — сказал он мягко.
— Да, да. Я просто Святая Жанна.
— Воин.
— Что?
В этот раз он рискнул встретиться с моими глазами.
— Святая Жанна была воином. Она вела французов в бои против англичан.
— Боже мой, кто умер и сделал тебя самым умным? — сказала я стервозно, всё ещё больше, чем немного раздраженная из-за мамы.
Его лицо застыло.
— Господи! Прости, Джордан! Это было не то, что…
Но он уже был за дверью. Чёрт, было ли когда-нибудь такое, чтобы я не говорила чего-нибудь глупого?