— Послушай, я не буду называть тебя «ковбой», если тебе это не нравится.
Его ответ был настолько тих, что я едва расслышала его.
— Я не сказал, что мне не нравится…
— Тогда хорошо…ковбой.
Я увидела улыбку, которая закралась в уголках его рта.
Я выехала из города и повернула на Плацедо Роуд.
— Тебе придётся указать мне путь, потому что я не знаю, где ты точно живёшь.
Он кивнул и после того, как мы проехали милю или около того, сказал повернуть направо.
— Ты можешь высадить меня здесь, — сказал он тихо.
— Не глупи, не думай, что я не видела, как ты хромаешь. Я подвезу тебя прямо к дому.
Я не могла не заметить, что чем ближе мы подъезжали к его дому, тем суровее он становился. Ну не нужно быть гением, чтобы понять — дом не был очень счастливым местом для него.
Наконец-то, после трёх миль по главной дороге мы съехали с грунтовой дороги и стали натыкаться на заросли травы.
Небольшой двухэтажный домик стоял среди тополей. Наверное, раньше он был довольно красивым, но сейчас он выглядел печально, был в запущенном виде, вероятно, показывая душевное состояние людей, которые жили там.
Его грузовик был припаркован перед домом и был накрыт старым брезентом.
— Не смог что-то починить в нём? — спросила я с любопытством, выбираясь из машины.
— Что-то вроде того, — сказал он уклончиво.
Прежде чем он успел бы остановить меня, я заглянула под брезент и сразу же захотела, чтобы я не делала этого.
Слово «убийца» было написано красной краской вдоль всей стороны машины, и каждая шина была спущена.
Убийца? О, Господи! Тысячи вопросов пронеслись у меня в голове. Мои руки тряслись, когда я посмотрела на парня, который стоял возле меня. Я просто не могла в это поверить. Он был убийцей? Нет, этого не может быть. Мама сказала бы мне. Конечно. Она сказала, что он опасен, но…убийца?
— Чёрт, Джордан! Что…? Кто…?
Мне стало интересно, следует ли мне бояться его, но он выглядел всё так же — грустный, красивый, сломленный.
Я не могла поверить в то, что он был убийцей. Правда заключалась в том, что я не хотела верить в это, и у меня не было столько смелости, чтобы спросить у него об этом напрямую. Пока не было.
Он устало пожал плечами.
— Я не знаю, кто сделал это. Дети.
— Что сказала полиция?
Он недоверчиво посмотрел на меня.
—Я не звонил им.
Я нетерпеливо замотала головой.
— Ты должен был! Это серьёзное преступление! Вандализм, посягательство на чужую собственность, хулиганство, и, конечно же, граффити.
— Нет, — сказал он твёрдо, — никакой полиции. Только не здесь. Ни за что.
Это было самое чёткое заявление, которое я когда-либо слышала от него.