Только если ты не мертв.
А он никогда не чувствовал себя лучше. Никакой боли.
Он прикусил губу, боясь открыть глаза и обнаружить, что его больше нет. Он надеялся, что мчится к жемчужным вратам, где его ждет Петр с длинным списком вещей, которые он сделал неправильно за свою жизнь. Но он был Малачаем, поэтому не полагался на это.
«Пожалуйста, пусть там будет не очень жарко».
Жара в августе в Новом Орлеане его вполне устраивала. А еще он не хотел вечность нюхать запах протухших яиц. Ему хватало грязного белья Кириана и переулков улицы Бурбон после Марди Гра.
— Ник? — нежная рука погладила его по щеке. Она не принадлежала ни Коди, ни его матери.
Сбитый с толку, он открыл глаза и увидел Наширу.
— Я умер?
На ее красивом хрупком личике появилась улыбка.
— Нет, мы тебя спасли.
— Мы?
Она кивком головы указала на другую сторону комнаты.
Ник перевернулся, чтобы посмотреть… твою ж. Аэрон. И он больше не был пукой и тоже освободился.
Как это произошло?
Никакой бледной кожи, Аэрон сверкал загаром. А еще был очень высоким. Он был близок к огромной фигуре Ашерона. Хотя, возможно, он лишь казался высоким из-за мощной ауры и напряженного пугающего выражения лица.
— Что с тобой произошло?
Щеки Аэрона медленно покраснели, это смягчило его ауру крутого парня. Он завозился на стуле.
— Помнишь о том, что тебе надо сдерживать взрывной характер, Малачай?
— Ага?
— Держи себя в руках.
Ника посетило нехорошее предчувствие.
— Зачем ты мне это говоришь?
Встав, Аэрон увеличил расстояние между ними. Достаточно, чтобы если что удрать.
Ой, как нехорошо…
Ник нахмурился еще сильнее от того, что такой сильный и опасный, как Аэрон побаивался его.
Если честно, он сомневался, что сможет ударить его с его-то навыками. И учитывая его состояние, он вряд ли догонит Аэрона. Так в чем же дело?
— Чтобы спасти твою жизнь, мне пришлось позаимствовать немножко твоей крови.
Ник замер от слов, завернувших три его последних извилины в голове.
— Ты пил мою кровь?
— Да.
От этого Ник скривился.
— Приятель, это гадко. Надеюсь, ты потом почистил зубы, сходил к дантисту и выпил галлон жидкости для полоскания рта.
Аэрон рассмеялся.
— Я же говорила, он не рассердится, — Нашира взяла руку Ника и склонилась к нему. — Не могу поверить, что твоей последней волей перед смертью было освободить меня.
— Ну, я только недавно догадался, как это сделать, но не был уверен, что сработает. Я хотел спросить Калеба, но он заболел. А потом случилось все это дерьмо. И раз уж я умирал, то решил, что стоит попытаться. Зачем вечность держать тебя в ловушке.
Ее лавандовые глаза наполнили слезы, она сжала его руку.