видит всё, что я делаю? Но от этих мыслей мне не становится легче. Каждый раз начав
думать о том, где он сейчас, я непременно заканчиваю мыслями о последних мгновениях
его жизни. Он осознавал, что умирает? Что, если бы он не ушел тогда из дома? Что, если
бы я не попросила его…
— О чем?
— Он хотел сделать мне приятное и поехал купить Фрути-пеблс, — объясняю я, и у
меня словно гора спадает с плеч.
— Это было признание? — спрашивает Сьюзен после недолгого молчания. — Всё
это неважно. Ты же это понимаешь?
Нет, не понимаю. Но я не знаю, как в этом признаться, поэтому не говорю ничего.
— Ты окажешь себе неоценимую услугу, когда осознаешь, что всё это неважно. Ты
можешь проигрывать в голове этот сценарий тысячи раз и в разных вариантах: где Бен
идет или не идет за хлопьями, — продолжает Сьюзен. — Но что бы тогда не случилось,
Бен всё равно бы умер. Так устроен мир.
Я смотрю на нее, пытаясь понять, верит ли она сама в то, что говорит.
102
— Не знаю, так ли это на самом деле, — заметив мой недоверчивый взгляд,
продолжает Сьюзен, — но это единственное, во что нам остается верить. Слышишь меня?
Заставь себя в это поверить.
Я открываю рот, но она не дает мне возразить:
— Бери коробку, — велит она. — Начнем с ванной.
Мы убираем зубную пасту Бена и его гель для укладки волос. Убираем его
дезодорант и шампунь. Его собственных вещей тут мало. Мы многое с ним покупали на
двоих. Понюхав его шампунь и дезодорант, Сьюзен кидает их в коробку.
— Это коробка на выброс. Когда ты будешь к этому готова, — уточняет она. — То
есть, это мусор.
— Да, да, — смеюсь я, — это будет мусором.
Мы перебираемся в кухню, а затем — в кабинет, где большая часть вещей Бена
опять же летит в коробки на выброс. Мы набиваем коробку за коробкой всякой ерундой.
Интересно, какие-нибудь из этих вещей попадают в те же самые коробки, в которых
прибыли сюда? Наконец, мы возвращаемся в гостиную, и Сьюзен начинает паковать
книги Бена. На одной из полок она замечает книжную серию.
— Можно я возьму ее себе? — спрашивает она. — Я целые месяцы уговаривала его
прочитать эти книги. Он никак не хотел поверить в то, что есть замечательная
подростковая литература.
Мне хочется оставить эту серию себе, но еще больше хочется, чтобы ее оставила
себе Сьюзен.
— Конечно, — отвечаю я. — Вы можете забрать всё, что пожелаете. Он был бы
этому рад. Кстати, он обожал эти книги. И советовал прочитать их всем, кто был готов
его выслушать.
Улыбнувшись, Сьюзен ставит книжную серию у двери, а потом убирает остальные