радоваться, что потеряли всего лишь пять недель.
— Не станцуемся? — засмеялась я.
41
— Не смог подобрать другого слова.
Я хохотала, а Бен в легком смущении смотрел на меня.
— Я с десяток слов могу подобрать, — отсмеявшись, сказала я и тут же вернулась к
предмету нашего разговора: — Окей. Не продвигаемся вперед. Не паникуем из-за того,
что наши отношения развиваются слишком быстро. Просто радуемся жизни. Звучит
здорово. И никаких сверхновых.
— Никаких сверхновых, — улыбнулся Бен, и мы пожали друг другу руки.
На некоторое время повисло молчание, которое прервала я:
— Мы впустую тратим наши пять недель на молчание. Мне нужно узнать о тебе
как можно больше.
Бен взял еще один кусок хлеба и намазал его маслом. Я радовалась тому, что между
нами спала напряженность. Бен настолько расслабился, что может теперь сделать себе
бутерброд.
— Что ты хочешь знать? — спросил он, откусив хлеб.
— Твой любимый цвет?
— Ты именно это горела желанием узнать?
— Нет.
— Тогда спроси то, что тебя действительно интересует.
— Всё, что угодно?
Он картинно раскинул руки:
— Всё, что угодно.
— Сколько у тебя было женщин?
Бен усмехнулся уголком рта и небрежно ответил:
— Шестнадцать.
В его голосе не было ни бахвальства, ни извинения. Циферка была выше, чем я
ожидала, и на секунду в моем сердце вспыхнула ревность. Я завидовала тем женщинам,
которые знали его так, как пока еще не знала я. Женщинам, которые в каком-то смысле
были ближе ему, чем я.
— У тебя? Сколько было мужчин? — спросил он.
— Пять.
Бен кивнул:
— Следующий вопрос.
— Ты когда-нибудь любил?
Бен снова откусил хлеба.
— Да, любил. Опыт не из приятных для меня, если честно. Было совсем… не
весело, — добавил он таким тоном, словно после долгого времени только что осознал, в
чем собственно и состояла проблема.
— Понятно.
— Ты? — спросил Бен.
— О, так вот куда всё идет. Мне лучше не задавать тех вопросов, на которые бы я
не хотела отвечать сама.
— Но так ведь будет честно?
— Согласна. Я была однажды влюблена. В университете. Его звали Брайсон.
— Брайсон?
— Ага. Не смейся над его именем. Он хороший парень.
— Где он сейчас?
— В Чикаго.
— Это хорошо. И далеко.
Я засмеялась. Официант принес наш заказ. Он поставил тарелки перед нами и
предупредил, чтобы мы к ним не прикасались, так как они горячие. Я, конечно же, до
своей дотронулась. Не такая уж она была и горячая. Бен глянул на мою тарелку, затем —
на свою.
42
— Поделишься со мной, если я поделюсь с тобой? — спросил он.
— Запросто, — подвинула я к нему свое блюдо.