— Ты скучал по моему голосу?
— Я скучал не только по твоему голосу, — флиртует он.
Я выдыхаю и сообщаю ему:
— А мне не хватало тебя в постели. Мне всегда так одиноко здесь. Эта квартира слишком тихая и слишком спокойная.
— Разве Клара не заходила вчера? — спрашивает он.
— Заходила. Знаешь, ты не должен цацкаться со мной. Я большая девочка.
— Мне нравится... как ты назвала это? Цацкаться? — я слышу, как он хихикает, когда говорит это, и я играю свою роль, хихикая в ответ.
— Да. Цацкаться. Для такого могущественного человека ты должен расширить свой словарный запас.
— Да, ладно? Ну, возможно, когда я вернусь домой, я покажу тебе, насколько широк мой словарный запас.
Я смеюсь. Если и есть хоть одна вещь, которую Беннетт не делает, так это не говорит пошлые словечки, но я кокетничаю с ним:
— Хмм... возможно, тебе следует вернуться домой раньше.
— Я хотел бы. Хотя я наслаждаюсь здешним теплом. Тут солнечно и приятно.
— Если ты пытаешься вызвать во мне зависть, то у тебя не получится. Ты знаешь, что я люблю, когда холодно и пасмурно. Чтобы согреться, я прижимаюсь к тебе каждую ночь.
— И кто грел тебя прошлой ночью?
— Полный желудок запеченных макарон, которые приготовила Клара, а потом еще я плотно укуталась в одеяла.
— Ну, я уже скоро буду дома, чтобы согревать тебя в объятиях, — говорит он сладким голосом, а потом спрашивает: — Что у тебя сегодня на повестке дня?
— Я собираюсь позвонить в отель, чтобы узнать, смогу ли я вновь посмотреть зал.
— Мы видели его.
— Да, но сейчас зал пустой, без чикагской верхушки общества, которая болтается под ногами.
Он смеется надо мной, а затем произносит:
— Любимая, не забывай, что ты тоже принадлежишь к этой верхушке общества.
— Я должна благодарить за это тебя, дорогой, — я поддразниваю его. — Но серьезно, я хочу увидеть зал пустым и поговорить с руководством, чтобы узнать есть ли у них какие-нибудь новые поставщики. Я хотела бы немного отступить от того, что мы делали последние пару лет.
— Пока ты занимаешься этим, вечеринка будет удивительной. Все, к чему ты прикасаешься, становится совершенством. Посмотри на меня.
— Совершенство, ага? Ну, не могу поспорить с таким твоим эго. Я не стала бы ничего менять в тебе.
— И я в тебе, — любезничает он, а потом говорит: — Машина подъехала к отелю, и мне придется отпустить тебя.
— Ладно. Попытайся не перегружать себя работой. Я скучаю по тебе.
— Скучаю по тебе тоже, любимая. Хорошего дня тебе.
Мы кладем трубки, и я глубоко вздыхаю. Вначале подобные разговоры с трудом давались мне, но сейчас они так же естественны, как и желание вытереть собачье дерьмо со своей обуви.