Та же история была даже когда в 63-ем ты начал работать на Дона гастрольным менеджером, присматривая за Бо Диддли и Литл Ричардом. Бо был нормальным, ему можно было просто дать выпивку и его «хорошеньких женщин» и оставить с ними. Но Ричард… Боже всемогущий! Тебе нужны были глаза на заднице. За исключением того, когда ты утром видел их всех вместе на кровати, вшестером или всемером, а этот болван сидел посередине и читал свою Библию. Впрочем, зрители любили его. Ты вспоминал, что иногда тебе приходилось сбивать их с ног, чтобы оттащить от него. Ради их же блага. Они не видели того, что видел ты.
Так или иначе, ты многому научился, работая с Доном. Он никому не позволял делать дерьмо. Просто становился жестким и колотил, а после не утруждал себя расспросами. Также он был умен и показал тебе, что жесткая репутация может быть не менее эффективной, чем порка. Как говорил Дон: «Если тебе кто-то не нравится, дай им это понять с первой секунды, парень». Чертовски хороший совет, который ты уже не забудешь. Еще Дон научил тебя иметь здоровое уважение к наличным. Этим пачкам бумажек, которые в конце вечера оказывались в твоем заднем кармане и оставались там. Альтернативы не принимались, если только тебя это не устраивало.
Потом появился Джин Винсент. Джин со своей хромой ногой стоял там, одетый в кожу, которую ему купил Дон, и смотрел на тебя так, будто во всем виноват ты. Джин, и его хромая нога, и его бутылка виски, и пистолет, и жена, и девочки, и вся остальная чертова морока. Леди и джентльмены — встречайте, Король рок-н-ролла! Что за козел, превратил твою жизнь в чертово наказание. Но на сцене он был хорош, и даже ты не мог устоять, чтобы не смотреть на него с почтением, когда он был в ударе. А толпы, черт возьми, обожали его, им все было мало этого глупого, пьяного, кудрявого, жалкого, стонущего болвана. В Донкастере он вымаливал бурбон днем в воскресенье. Вопил, что не может выйти на сцену без него. Ты знал, что делать. Схватить придурка за горло и выпихнуть туда. А если он был совсем ужрат, то всунуть ему треножник под куртку и примотать скотчем к стойке микрофона, а затем подождать, пока он упадет, и сказать всем, что у него истощение, чертова бедная овечка. Нет, нет, извините, деньги не возвращаются, он же начал шоу, разве нет? Не его вина, что ему плохо. Старый и чертовски хороший трюк Дона…
К началу мая, когда альбом добрался до десятого места в чарте (самой высокой своей позиции) и настроение начало передаваться и в Британию, корреспондент NME в Америке сообщила: «Главное событие 1969 года на тяжелой рок-сцене — это Led Zeppelin». Она сказала, что реакция на последний американский тур «была не просто невероятной, а не иначе как сенсационной». Когда 25 мая они появились на одной афише с The Jimi Hendrix Experience на Santa Clara Pop Festival в Сан-Хосе, Джими сказал Бонзо: «Парень, у тебя правая нога как у кролика!» Тем не менее, отзывы в Америке до сих пор бывали презрительными. Сообщая о последних концертах тура, двух выступлениях в нью-йоркском Fillmore East 30 и 31 мая, Variety проигнорировала аудиторию, которая буквально билась головами о сцену, и вместо этого написала о том, что группа «помешана на силе, громкости и манерной театральности… и отвергает музыкальную составляющую ради чистой силы, которая соблазняет их, по преимуществу, малолетних слушателей». Многие ровесники группы также не смогли остаться в стороне. Пит Таунсенд выразил свое недовольство группами «соло-гитарного стиля», которые были популярнее в Америке, чем в Британии. Кит Ричардс сообщил, что голос Планта «начал действовать [ему] на нервы». Даже Эрик Клэптон высказал мысль, что Zeppelin «неоправданно громки».