— Ах, мой милый князь, в своей красоте я не сомневаюсь. Но ведь были времена, когда я блистала юностью, подобно утренней росе на райских лепестках, и стоит вам обратить взор на прелестный цветочек — мою дочь, и вы сами поймете, насколько хороша была я!
Князь Вацлав с интересом перевел взгляд в указанном направлении, и Анна довольно улыбнулась — скорее отдать девочку замуж, отправить хозяйкой в польское княжество с молодым и полным сил красавцем — мужем, и выбить вон из ее светлой головки этот бред с шутом!
— Да, невозможно не признать, ваша дочь хороша как ангел! — не отрывая жадного взгляда, произнес князь, и Анна довольно улыбнулась — все будет так, как она задумала! Не будь она Анна — Гертруда Вершбен, графиня Готтен!
— Дочка, как ты находишь нашего милого князя Вацлава? — словно невзначай обронила Анна, болтая по–женски после очередного его посещения.
— Он как будто бы очень мил… но бывает у нас слишком часто, — тихо ответила Марихен, отведя взгляд. Она догадывалась о «коварных» замыслах матери.
— Пришел барон пешком с мешком, — вполголоса заел сидевший в кресле енот, и Анна вспылила:
— Ты снова забываешься, шут! — воскликнула она — Что это за намек? С каким еще мешком? Князь Ксешинский очень богат и знатен, не в пример тебе!
— О чем вы, сударыня? Я вас решительно не понимаю! — поднял невинные ореховые глаза шут — Это просто дурацкая песенка слабоумного! А князь и верно диковинно хорош! — изломал гордое лицо, подражая князю. Марихен прыснула в платочек и обменялась с Енотом ласковым взглядом.
— Пошел вон, — спокойно махнула рукой графиня, точно зная, что карлик не послушается. Тот и правда, только встал и прошел в угол, насвистывая, будто сам решил прогуляться — дочь моя, я должна сообщить тебе весьма радостную новость, — начала Анна, перестав замечать несносного человечка — я намерена объявить о вашей с князем помолвке через неделю, на праздновании твоего пятнадцатилетия.
При этих словах девушка смертельно побледнела и сжала губы, а шут перестал свистеть. И с отчаяньем посмотрел на хозяйку. Однако же оба быстро взяли себя в руки, Марихен встала и поклонилась матери, не поднимая глаз:
— На все ваша святая воля, матушка! Позвольте мне удалиться!
— Иди… и хорошенько подумай, это ведь превосходная партия, князь делает нам честь!
— Да–да матушка, я понимаю! Прошу меня извинить! — и девочка почти бегом выскочила из комнаты.
— Побежала оплакивать свою радость! — воскликнул Енот, хлопнув в ладошки — Ах, как она счастлива Вашему мудрому решению.
— Я, кажется, велела тебе пойти прочь! — страдальчески сморщилась Анна.