Тут Готлиб — Ян, не выдержав, захихикал, и отвернулся — лицо почтенной баронессы и вправду имело неровный цвет, и эту досадность она пыталась исправить пудрой, что, однако, только усугубляло положение. Еноту было очень неприятно издеваться над чьей бы то ни было внешностью, но того требовал жестокий маленький хозяин, и он не мог не подчиниться.
— Ну, что ж, господа, отъезжаем! — возгласила Анна, — Енот, поди сюда, шут! Ты непременно должен поучаствовать!
Один из конюших по знаку графини поднял карлика, и ловко посадил на лошадь впереди Анны. Та, захохотав при виде его растерянности, крикнула:
— Вперед! — и вся шумная процессия понеслась вон со двора.
— Он будет охотиться на мышей! — злорадно крикнул Готлиб — Ян, вырываясь вперед, и так глянул на мать, что той стало нехорошо. «Я поговорю с ним вечером решила она, и больше не думала о неприятностях, без остатка отдаваясь счастливому полету скачки.
— Готлиб — Ян, я непременно хочу поговорить с тобой! — начала Анна, пытаясь поймать взгляд юноши, но тот мрачно уставился на трепещущее огненное сердечко свечи, и молчал. Енот, по повелительному жесту хозяйки поклонился и тихо вышел. Сил нет от капризных господ! Ему, при его физической слабости очень нелегко постоянно быть на ногах, а то и на руках, и вертеться без конца, развеивая благородный графский сплин! Да еще изматывающие ночные посиделки с графиней!
— Вечер добрый, Герда! — вошел он на кухню, и устало опустился на сундук в углу.
— Входи, входи, Кристи! Я уж думала, ты больше и вовсе не станешь навещать старуху! — проворчала кухарка, подавая стакан подогретого вина измученному Еноту..
— Старуху — не стану, а вот любезную умницу Герду проведаю! — подольстился шут: — Да ведь ты знаешь, добрая моя, не я тому виной, что не часто бываю в твоей обители душевной! — благодарно принял он угощение.
— Ты видишь и сама, как издерган и истощен я постоянными забавами повелителей! — продолжал он, выпив половину: — Я день–деньской, подобно обезьяне, хожу на руках, стою на голове, жонглирую и читаю стихи…
— Да–да, вот ведь и я так на кухне! Ведь чего только господам не вздумается к столу — рыбы, пирогов, супа такого–сякого, уж и не знаю, чего только не приходится делать! — и они сочувственно чокались глиняными стаканами с терпким господским вином, выпивая за их же здоровье. Старуха подливала себе еще и еще, а бедняжке карлику хватало и одной порции. Постепенно хмелея, они как раз сошлись на том, что не смотря на капризы, таких добрых господ еще поискать, и им редкостно повезло, когда хлопнула дверь, и старый Иоганн передал приказ госпожи явиться к ней шуту незамедлительно. Тот вздохнул, покоряясь, поцеловал на прощание грубую руку кухарки и повлекся через мрачные своды узкого коридора.