— Так, я жду оригинальных предложений по улучшению качественных показателей нашей работы, — уточнила свою мысль Зиночка, чтобы впредь лишить дядю Васю какого бы то ни было повода к неприличному шутовству. — Глеб Глебыч, может, у тебя что?
— Можно организовать для Элизы Радивиловны концерт художественной самодеятельности, — неуверенно отозвался молодой заведующий музыкальным отделом Глеб Глебович, или просто Глеб, — а может, даже и Величальную композицию.
Величальная композиция изначально задумывалась Глебом в сдержанном стиле маленького внутриведомственного торжества, с коллективным выездом на пленэр и итоговым фейерверком над ночным Мухавцом. Сценарий композиции был готов уже давно. Но предназначался он отнюдь не для той мелочной борьбы за право угощать Элизу Радивиловну бразильским кофе или венгерским сервелатом, которую ожесточенно вели между собой конкурирующие партии конторских служащих. Глеб принципиально не примкнул ни к одной из них. Зато и сумел, в ожидании удобного для себя момента, сохранить приятельские отношения поголовно со всеми. Осторожный и предусмотрительный, Глеб не счёл нужным ссориться даже с секретаршей. А между тем эта своенравная и гонорливая девица по прозвищу Лапонька наделала много шуму минувшей весной, когда ко Дню 8 марта, ни с кем не согласовав своих действий, преподнесла Элизе Радивиловне трёхъярусный праздничный торт. Повсюду в конторе тогда зазывно дымился дорогой бразильский кофе. но на фоне Лапонькиного торта он выглядел совсем невзрачно. Прошляпившие, по словам безжалостного дяди Васи, своё счастье отделы сильно вознегодовали. И только Глебу по–прежнему нравилось иногда переброситься с Лапонькой несколькими невинными словами и отдохнуть взглядом на её нежной шейке с кучеряшками за маленьким ухом.
Размеренное течение жизни заведующего музыкальным отделом омрачилось лишь недавно. Любимая дочь Элизы Радивиловны окончила музыкальное училище, и Глеб немедленно отреагировал на это знаменательное событие лихорадочным блеском в глазах и трехдневной щетиной на осунувшемся лице. В томительном предчувствии скорого перезаключения трудовых контрактов Глеб отчетливо понял, что его время, наконец, пришло. На собрание в столовую он явился со сценарием Величальной композиции наготове.
— Композиция — это хорошо, — одобрила Зиночка его начинание и торопливо записала что–то в своём блокноте, — но хотелось бы чего–нибудь более памятного и осязаемого, что запомнилось бы, можно сказать, на века.
— Давайте посадим какое–нибудь полезное дерево на память, — пробасил от распахнутого в сад окна завхоз Корзун, — вот вам и на века. Радивиловна век будет любоваться — не налюбуется.