и закатила страшный скандал. Что ж, признаю, я не слежу за своим языком, когда зла. Но… все это
исключительно по вине Зака.
Роджерс не казался разъяренным, и это немного удивило. Он слегка сузил глаза, словно пытался
изучить меня, и наклонил голову вбок.
— Значит, я — несчастный алкаш? — ровным тоном уточнил он.
Я была на грани того, чтобы не задрожать. Есть такое выражение (или нет), что спокойный человек
куда страшнее злого, потому что можно ожидать, что угодно от того, кто мастерски контролирует
свои эмоции.
Главное — не выдать свой страх.
Поборов зарождающуюся дрожь, я гордо подняла подбородок, давая понять, что не отказываюсь от
своих слов, и кивнула.
— Да. Ты — несчастный алкаш, мешающий нормальным людям видеть сны ночью.
Не знаю, чем мои слова так рассмешили Зака. Он залился громким смехом, запрокинув голову, и
хохотал над чем-то почти минуту. И кто из нас ненормальный?
Неожиданно его смех прекратился. Роджерс вернул голову в прежнее положение, так же, как и я, скрестил мускулистые руки на груди и с кривоватой улыбкой посмотрел на меня.
— А ты кто тогда? — спросил он. Признаться, мне не понравился его голос. Такой тихий, спокойный, вызывающий неприятное предчувствие. Ну, как затишье перед бурей. Брр.
Я вопросительно выгнула бровь.
Зак чуть наклонился вперед, и все, на что я могла смотреть, только на его пухлые губы, выговаривающие эти ужасные слова:
— Ты — никто. По крайней мере, в этом доме.
Слова совершенно незнакомого и чужого мне человека не должны были вызвать у меня такое
оцепенение. Однако я застыла, даже перестала дышать. В горле появился огромный ком, который я
не сумела проглотить. Мир постепенно сузился до одних лишь голубых глаз Зака, и меня пробрала
сильная дрожь. Они были холодными и жестокими.
Мне бы хотелось посмотреть на себя со стороны. Наверно, выглядела жалко. Я просто не ожидала, что когда-нибудь услышу нечто подобное.
«Ты — никто» прозвучал голос Зака в моей голове, и я услышала в нем насмешку.
Что было ужаснее, так это то, что парень сказал правду. Я не имею ни грамма веса в доме мистера
Джеймса. Я здесь чужая, как и мама. И это никогда не изменится, даже если пройдет много лет, и
наши две разбитые семьи будут жить долго и счастливо.
Мне хотелось закрыть глаза и уйти. Просто уйти и расплакаться. Но тогда я покажу себя, как
слабого, не способного постоять за себя человека. А я не была такой. Я знала, что могу ответить, если нужно. Могу ответить так же жестко и холодно.
Я была более чем уверена, что Зак ожидал от меня именно такой реакции. Он хотел насладиться