Егор выглядит не выспавшимся, и я ничуть не лучше него. На алгебре я наклоняюсь к
нему и шепчу:
― Подойдем на перемене к Светлане Александровне.
― Зачем? ― тем же шепотом спрашивает Егор.
― Она стопроцентно что-то знает об Ангеле.
Егор кивает, и больше мы с ним не разговариваем.
На перемене мы мчимся к кабинету русского языка, где сейчас Светлана Александровна
проводит урок у шестого «Б». Я влетаю в кабинет и вижу учительницу за столом в окружении
мальчиков и девочек.
― Светлана Александровна! ― громко зову я ее.
Учительница отрывает взгляд какой-то тетради и поворачивается в мою сторону.
― Августа? ― удивляется она.
Я подхожу к ней и склоняюсь, чтобы не кричать на весь кабинет.
― Вы знаете, что с Ангелом? ― я решаю не тянуть резину и спрашиваю прямо.
Взгляд Светланы Александровны становится сочувствующим и она откладывает все свои
дела, чтобы ответить мне.
91
― Ребята! ― обращается она к ученикам шестого «Б». ― Выйдите все из класса на
несколько минут.
Они послушно выполняют просьбу учительницы, и в кабинете остаемся только мы с
Егором и Светлана Александровна. Я сажусь за первую парту и готовлюсь внимательно
выслушать все то, что женщина мне скажет. Пусть даже правда будет самой ужасной… Я
должна все знать.
― Так вы знаете? ― нетерпеливо уточняю я.
Светлана Александровна тяжело вздыхает и сжимает губу.
― Бедный мальчик, ― говорит она и качает головой. Меня начинает раздражать такая
медлительность. Перемена скоро закончится, но я не уйду отсюда, пока все не узнаю.
― Что с ним? ― спрашиваю я.
Я сжимаю кулаки, когда встречаюсь с взглядом учительницы.
― У Ангела отказали ноги, Августа, ― говорит она.
Я застываю и перестаю дышать.
Что у него отказало?
― Он не может ходить, ― Светлана Александровна опускает глаза к столу и начинает
всхлипывать. ― И, наверно, уже никогда не сможет.
Нет.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Такого просто не может быть. Не верю. О Господи…
В горле образовывается огромный ком паники, шока, отчаяния, боли и непонимания. Я не
могу дышать. Не могу пошевелиться. Не могу ничего сказать или сделать. Потому что все это
бессмысленно. Потому что все это не имеет значения.
Я широко распахнутыми глазами смотрю на Светлану Александровну и впитываю в себя
ее слова.
Мой бедный Ангел. Он сейчас один, ему сейчас плохо.
― Ангел Самарский больше не будет ходить в эту школу, ― произносит Светлана
Александровна.
Темнота стремительно поглощает меня с головой.
Мои крылья сломались.
***
Я выбегаю из кабинета русского языка и растерянно смотрю по сторонам.