Он качает опущенной головой.
― Я не могу, ― шепчет он и сжимает кулаки. Я даже слышу, как от бессилия дрожат его
губы.
― Ты должен, ― неожиданно мой голос становится твердым. ― Ты не можешь бросить
его, когда он в беде.
― Я не могу, ― повторяет он, и его глаза краснеют.
Теперь я качаю головой, чувствуя прилив отвращения.
― Какой же ты… ― я не могу договорить, так как ярость охватывает меня.
Но больше всего меня волнует другое. А именно: как Ангел перенесет предательство
Егора? А Егор… Как он может так поступать, тем более зная, что от Ангела уже
отворачивались друзья.
Я больше не хочу разговаривать с ним. Видеть его. Слышать его. Я не могу общаться с
тем, кто так просто может отказаться от человека, от своего друга! Этого не понять моему уму.
― Я считала тебя нормальным, ― говорю я, медленно отводя взгляд.
Егор плотно сжимает губы, и они становятся бледными, почти белыми.
Больше ничего не говоря ему, я ухожу.
На следующий день я пересаживаюсь от Егора и сажусь за парту Ангела.
Так тоскливо смотреть на соседний стул и понимать, что он останется никем не занятым.
***
Я с трудом доживаю до субботы.
В двенадцать я пулей вылетаю из квартиры, перед этим предупредив маму о том, что я
пошла к Ангелу. Я несусь на всех парах к его дому и не могу убрать улыбку с лица и
трепещущее волнение из груди. Я представляю себе, о чем буду говорить с ним, думаю, стоит
ли мне обнять его, или лучше не стоит.
За своими мыслями я не замечаю, как останавливаюсь перед домом Ангела. Я делаю
глубокий вдох и иду к подъездной двери, но та открывается.
Я вижу, как Ангел выезжает в инвалидном кресле, а позади ― его папа. Я застываю и
превращаюсь в неподвижную наблюдающую статую. Виктор Валерьевич спускает инвалидное
кресло вместе с Ангелом по плавному спуску, который делают рядом с лестницей специально
для колясок. Я смотрю на Ангела. Он похудел. У него впали щеки, глаза не блестят так, как
раньше. Он одет во все черное, как будто у него траур.
― Спасибо, папа, ― благодарит Ангел Виктора Валерьевича.
Мужчина смотрит на меня и шумно выдыхает.
― Привет, Августа, ― обращается он ко мне.
Я заставляю себя оторвать глаза от инвалидного кресла и смотрю на него.
― Здравствуйте, ― бормочу я.
103
― Позвони мне, как будешь возвращаться, ― говорит Виктор Валерьевич Ангелу, затем
снова смотрит на меня, кивает в знак прощания и направляется к подъезду, но он не заходит,
ждет, пока мы уйдем.
Я громко сглатываю и гляжу на Ангела. Он выглядит смущенным и подавленным.