Ужасное сочетание.
― Привет, ― говорю я ему неуверенно.
― Привет, Августа, ― отвечает он с той же неуверенностью.
И мы молчим, не зная, что сказать друг другу.
― Пап, ты можешь идти, ― говорит Ангел, не оборачиваясь.
Я перевожу взгляд на мужчину, который с беспокойным лицом слушает сына и исчезает
за дверью.
― А где Егор? ― спрашивает Ангел.
Я напрягаюсь, и он это замечает, но терпеливо ждет ответа. Что я могу сказать ему? Что
Егор испугался и решил «выйти» из команды? Что он бросил Ангела? Нет. Я знаю, какую боль
причиню этими словами Ангелу… Я не имею права так поступать с ним, но и лгать тоже
нехорошо.
― Он… ― бормочу я. ― Он… у него дела, ― и для достоверности пытаюсь улыбнуться,
но губы предательски дрожат.
Ангел пристально смотрит на меня, он начинает подозрительно щуриться, и вскоре его
глаза становятся узкими, как щелки.
― Ты врешь, ― уверенно говорит Ангел.
― Нет, с чего ты взял? ― к сожалению, я ужасная лгунья. Ну, или просто Ангел так
хорошо меня знает.
― Я вижу, ― отвечает он.
Я не могу больше смотреть на него и отвожу взгляд в сторону. Моя ложь раскрыта. Я
сдаюсь.
― Он сказал, что не может видеть тебя… таким, ― хрипло произношу я.
Я слышу судорожный вздох, и мое сердце мучительно рвется на части.
― Понятно, ― только и говорит Ангел.
Я в замешательстве поднимаю голову и не могу понять, серьезно он, или пытается скрыть
свое глубочайшее разочарование от услышанного. Я долго смотрю на него, но так ничего и не
выясняю.
― Ты не расстроен? ― удивленно вопрошаю я.
― Меня в очередной раз бросили, ― говорит Ангел, глядя прямо мне в глаза. ― Конечно,
я расстроен. Но я не вправе осуждать его.
― Вправе! Егор не должен был так поступать, ― в порыве зашкаливающих эмоций я
подхожу к инвалидному креслу и останавливаюсь в шаге. Ангел и я напрягаемся. ― Настоящие
друзья не оставляют в беде, ― тихо говорю я.
― Давай не будем об этом, ― просит Ангел.
Я киваю.
― Хорошо.
Он вздыхает и начинает катить кресло, и я вижу, что это дается ему с трудом. Поэтому я
обхожу его и становлюсь сзади.
― Что ты делаешь? ― спрашивает Ангел, когда я беру дело в свои руки и качу коляску
вместо него.
― Помогаю, ― отвечаю я спокойно.
Это так непривычно, и я жутко переживаю, но пытаюсь сохранять спокойствие.
― Не нужно. Я могу сам, ― говорит Ангел без должной уверенности.
Я хочу сказать ему, что он не может, но поджимаю губы и проглатываю эти слова.
― Все нормально, Ангел, ― говорю я, и мы выбираемся из двора на главную улицу.
Мимо нас проходят люди, и они косятся на Ангела.