Егор? Зачем он пришел?
Я чувствую, как во мне тут же просыпается злость, и надеваю на лицо серьезную маску. Я
встаю со стула и иду к двери. Они открыты, у порога скромно стоит Егор.
― Привет, ― говорит он, когда замечает меня.
Я знаю, что мама стоит неподалеку и наверняка все слышит, поэтому заставляю себя
расслабленно сказать «привет» в ответ.
― Зачем пришел? ― каких трудов мне стоит прятать желание нагрубить Егору!
― Я… я хотел поговорить, ― неуверенно отвечает он.
Я не удерживаюсь и удивленно вскидываю брови.
― О чем?
― Об… Ангеле, ― его имя он произносит почти шепотом.
Я удивляюсь еще больше.
― А тебе не все ли равно? ― слабо язвлю я.
Егор слабо вздрагивает и пошатывается назад после моих слов, как от пощечины. И
впервые с тех пор, как он заявил, что не может общаться с Ангелом, мне становится жаль его,
но лишь на секунду, когда в его темных глазах блуждает растерянность.
― Ладно, ― вздыхаю я.
Я надеваю тапки и выхожу в коридор. Мы минуем один лестничный пролет и
останавливаемся у пыльного грязного окна, на котором стоит одинокий цветок в горшке,
окруженный сигаретными окурками и паутиной.
― Как он? ― подавленно спрашивает Егор.
Я окидываю его таким недружелюбным взглядом, на какой только способна, и думаю,
отвечать, или нагрубить. Но он кажется таким несчастным и грустным, что у меня просто язык
не повернется произнести что-нибудь обидное.
― Справляется, ― говорю я.
Егор слабо кивает, опускает голову и молчит.
― Ему тебя не хватает, ― признаюсь я. ― Даже после того, как ты оставил его.
Я замечаю, как он напрягается, и когда поднимает голову, то на лице у него простирается
глубочайшее сожаление и потерянность.
― Я виноват, ― шепчет Егор.
― Еще как, ― соглашаюсь я.
― И оттого, что я сделал, мне отвратительно смотреть на свое отражение каждый день, ―
добавляет он и громко вздыхает. ― Мне очень, очень жаль, Августа, что я так поступил с ним.
Ты права, я не должен был. Но… я не знаю, как объяснить, что заставило меня оставить его в
беде. Я не могу.
Я вижу, что Егор говорит это искренне. Лгать он точно не умеет.
Я немного смягчаюсь.
― Я беспокоюсь за него, ― продолжает Егор. ― И я ненавижу себя.
Мне становится больно смотреть на него, но его страдания заслуженные. За свои ошибки
мы всегда вынуждены расплачиваться.
― Я бы хотел… ― неуверенно бормочет Егор. ― Я бы хотел вновь стать с ним друзьями,
потому что он мой единственный друг. Ты и он. Но из-за своего глупого страха перед
неизвестно чем я потерял вас обоих! ― в глазах плескается отчаяние. ― Мне просто было