велосипед и еду на озеро.
Этот день теплый, хотя через неделю наступит октябрь. Прохлада, исходящая от воды,
успокаивает кожный зуд на нервной почве, и мне удается забыться. Я выкидываю все плохое из
своей головы и погружаюсь в своеобразный транс. Я чувствую, как расслабляется каждая
клеточка моего тела. И я улыбаюсь, потому что ощущаю, что свобода духа совсем близко.
Мне хочется, чтобы время замерло, как и все в этом мире, и я навечно смогу остаться
здесь. Но нет. Все всегда нужно усложнять. Я вынуждена возвращаться домой, когда мама
звонит и спрашивает, где я. Я так и не отвечаю, обещая, что буду через полчаса. Лучше ей не
знать, где я пропадаю большую часть своего свободного времени. Тогда она меня точно убьет и
начнет читать нотации о том, что мне нужно чаще бывать на людях и разговаривать, хоть с кем-
нибудь.
Когда я захожу домой, то слышу удивительную тишину. Никто не кричит, не спорит…
Странно. Давно такого спокойствия не наблюдается.
Я осторожно прохожу в гостиную. Папа сидит на диване с вытянутыми ногами и читает
книгу. Я приглядываюсь. Детектив. Мой папа. Читает. Детектив. Я каким-то образом оказалась
в другой вселенной? Папа не любит читать, он любит считать. Цифры ― его призвание. В
школе и институте у него были пятерки по математике. Как и у мамы. И оба не могут понять,
почему я, их дочь, не дружу с точными науками.
― А где мама? ― осторожно спрашиваю я у папы.
Он нехотя переводит туманный взгляд со страниц книги на меня.
― На кухне. Готовит, ― отвечает он и возвращается к чтению.
Моя мама. Готовит. Очередная странность. Она заходила на кухню в последний раз перед
тем, как я заболела. А все время, что я была на больничном, готовить приходилось мне, раз я
бездельничаю, а родители работают (это с их слов).
Подходя к кухне, я обвиваю живот рукой, так как желудок начинает урчать. Я
выглядываю из-за стены и вижу маму у плиты.
― Привет, ― говорю я тихо.
Мама вздрагивает и подскакивает на месте.
― Августа! ― выдыхает она и смотрит на меня через левое плечо. ― Не подкрадывайся
больше! Так и заикой остаться можно…
Она отворачивается, и я прохожу на кухню, сажусь за стол и откидываюсь на спинку
стула, пытаясь расслабиться.
― Как дела в школе? ― интересуется мама.
Я смотрю на ее прямую спину и отвечаю:
24
― Нормально.
Под этим стандартным ответом я подразумеваю то, что все как прежде, что надо мной по-
прежнему продолжают издеваться. Хотя нет, все же кое-что изменилось. Теперь я ненавижу