Он ощущал острый запах крови – это была кровь его господина. Ребенок на каменном алтаре больше не дрожал – мальчик впал в ступор и теперь вместе с мечом молча наблюдал, как вслед за каплями пролитой крови тяжело падает на землю сам черный маг, взмахнув подолом своей длинной мантии, словно ворон черным крылом. Когда над ним склонился высокий темноволосый мужчина, его дыхание все еще оставалось прерывистым – то ли от недавнего боя, то ли от страшного гнева, который он всеми силами пытался не выпустить на волю.
За их спинами тихо выросли другие тени. Не нужно было слышать слов, чтобы почувствовать их осуждение и презрение – они окружили им лежащего на земле человека. Да и человека ли? Его недавний противник, названный Патриком, отступил в сторону, позволяя другим приблизиться к своему поверженному врагу. Он не хотел больше принимать в этом участие.
Заклинания падали на голову раненого, обездвиживая его поврежденное тело, заставляя силы вместе с кровью покидать его. Каждый добавил свой удар, не жалея того, кто сам забыл о жалости… И только одна женщина, чье лицо было скрыто под темной вуалью, не сделала ничего.
Кто-то забрал ребенка; закончив расправу, пришедшие так же тихо покинули место недавнего боя, что перерос в побоище, оставив меч и его хозяина лежать в оскверненной, измятой траве. Поверженный маг все еще дышал, но он был слишком слаб, чтобы бороться со смертью. До ее прихода оставались часы – или минуты. Ночь близилась к рассвету, и небо бледнело все больше, вспухнув на горизонте кучами серых дождевых облаков…
А потом появилась та женщина. Она пришла бесшумно; так же бесшумно плакала, закрыв ладонями лицо, и боль ее душевных мук изливалась вместе со слезами в траву, и без того уже напоенную страданием.
Затем она вдруг подняла ладони вверх, прошептав слова прощения, – и свела руки над умирающим. Красно-зеленые нити потянулись от ее ладоней к телу уже почти бесчувственного мага, возвращая ему дыхание жизни. Но эти действия выпивали жизнь из нее самой – слишком уж разнились черный маг и она, и лечение это приносило ей не меньшие муки, чем испытывал сейчас он, принимающий незаслуженный дар…
Когда полоски облаков над горизонтом уже успели напитаться алым заревом, словно бинты – свежей кровью, мужчина открыл глаза. Медленно он повернул лицо к своей целительнице. К тому времени она была бледнее тени, а ее руки, казалось, танцевали от холода.
Встретившись глазами, мужчина и женщина долго смотрели друг на друга.
– Почему? – с трудом вымолвил он.
Она сдержала слезы. Вопрос был излишним, ведь ответ на него знали они оба. Но ни один из них не решился бы признать эту истину: она все еще продолжала любить его. Любить – безнадежно и тайно, и даже его чудовищные поступки не сумели до конца убить это, давно проклятое ею чувство.