И потом всякий раз, как я встречал Окоемова, снова приходили мне эти мысли.
…Туберкулезный больной Елагин ютится в небольшом, тесном домике, сплошь заставленном сундуками и старой потемневшей мебелью. Под низким потолком удушливо пахнет мылом и сырой известкой от только что побеленной плиты.
— Вам воздуха больше надо, свежего воздуха, — советую я.
— Где его возьмешь? — угрюмо возражает Елагин.
— Может быть, есть возможность переменить квартиру… Это ваш домик?
— Мой. А зачем менять? На троих-то воздуху хватает.
Из другой комнаты, из-за двери, завешанной пологом, слышится молодой женский голос:
— Спи, Ванюша, спи. Я тебе сказку скажу…
Есть в этом доме что-то гнетущее, надломленное…
…В избе Блиновых включено радио. Звучит «Болеро». Чисто. Прохладно. Большеглазый парень в шерстяных носках и рубашке навыпуск сидит на стуле, далеко просунув длинные ноги под низкий стол. Перед ним миска щей. Откладывает ложку, коротко представляется:
— Костя. А это сестра моя — Варя.
С табурета по-ученически, словно из-за парты, приподнялась русоволосая девушка и как-то ласково, будто для поцелуя, протянула обнаженную до плеча руку.
— С нами обедать…
Варя поражает своей русской крестьянской красотой. Синеглазая, с маленьким, тонким и ярким ртом, она очень привлекательна. Как будто догадываясь об этом, она опускает глаза.
Костя одобрительно говорит:
— Вы насчет чистоты? Это правильно.
В комнате просто, уютно. Над кроватью, заправленной по-армейски, висит портрет Миклухи-Маклая в коричневой рамке. Спрашиваю:
— Географией увлекаетесь?
— Мне бы не трактористом быть, — доверительно говорит Костя. — Страсть люблю о путешествиях читать. И сам хоть немного, а поездил. Служил на границе с Турцией. Северный Кавказ знаю. На Эльбрус поднимался, до Приюта Одиннадцати. Оттуда весь Кавказский хребет как на ладони. Мы с сестренкой мечтаем деньжат поднакопить и двинуть в туристический в Индию.
— В Индии нам, сибирякам, жарко будет, — вставляет сестра, не поднимая лица.
— Привыкнуть недолго. Старики рассказывают, что когда сюда приехали, то и летом стежеными одеялами укрывались. Холодно казалось… Или вокруг Европы тоже хорошо. Колизей увидим, норвежские шхеры, Пирей. Жалко, что вокруг света еще путевки не продают.
В глазах его мальчишеская увлеченность, страстность, нетерпение. Нравятся мне такие люди, которые с мечтой. Вернувшись домой, справляюсь у Леночки, кто такой Валетов. Она задумывается.
— Кто ж его знает? Приехал прошлой весной, построил зачем-то большой дом, а живет один.
— Странно.
— Пенсию, кажется, получает. Обходительный, здоровается. В общем, живет втихомолку.