– Вы настоящий волшебник! – восхитилась я, усаживаясь к «столу».
– Это еще не все, на что я способен. Вас так приятно удивлять, сударыня, что я попробую сделать это еще раз, – граф подошел к скакуну и вернулся с… моим верным дружком!
– Роки! Боже мой, сударь! Вы, действительно, волшебник! – воскликнула я, радостно прижимая к себе довольного крыса.
Ели молча, каждый погруженный в собственные мысли. Только Роки, беззаботно набивал свое брюшко съестным и украдкой поглядывал то на меня, то на графа.
Я первой осмелилась нарушить молчание:
– Куда мы едем, сударь? Судя по местности, мы верно ближе к Парижу, чем к Шалону.
– Да, сударыня, вы угадали. Мы едем в Париж. Я подумал, что не стоит возвращать вас туда, откуда вы сбежали…
– Я не сбегала, господин Бюсси. Ваша сестра была очень добра и любезна со мной, я не смогла бы принести ей страдания…
– Но, тогда…
– Меня похитили, сударь. Я до сих пор не верю, что мне удалось сбежать из рук моих похитителей. Встреча с вами была мне послана свыше, никак не ожидала, что увижу вас, здесь, – сказала, смущаясь своим словам и краснея, но когда подняла взгляд на графа, он смотрел в другую сторону, при этом нервно мял уголок полотенца в руках.
– Де Тривьер? Он причастен к похищению?
– Нет. Я не знаю, кто это был. Лицо похитителя мне не удалось рассмотреть, но тот человек намного крупнее и выше, чем господин де Тривьер, поэтому, думаю, что это был кто-то другой.
– Но, в таком случае, это мог быть его человек. Да, я уверен в том, что этот мерзавец де Тривьер – причастен к вашим бедам.
– Возможно, вы и правы, сударь, но, мне кажется, что нельзя обвинять кого бы то ни было, не предъявив ему доказательств. Надеюсь, вы не станете вызывать господина де Тривьера на поединок?
– Катрин, но почему вы защищаете его? Я, право слово, не понимаю вас!
– Врагов и так много вокруг, не стоит приобретать еще одного. Луи, я защищаю ни его, а… нас.
– Что?
– Я слышала вчера ваше признание… То, о чем вы говорили при нашей встрече – это правда?
– Да. До единого слова. Вот уже несколько месяцев я дышу вами, живу ради вас, просыпаюсь с первой мыслью о вас и, засыпая молю, чтобы сновидения послали мне ваш облик… Я не могу без вас ни единой минуты своей жизни, Катрин. И это правда. Правда, от которой больно, когда я думаю, что ваше сердце отдано другому.
– Другому?
– Я истомился ревностью, сударыня. Умоляю, не мучайте меня более: одно только слово, я могу надеяться… на взаимность.
– Да, сударь. Вы очень дороги мне… – пролепетала я.
Ой, как же сложно объяснить свои чувства! Никогда не думала, что доживу до этого. В моем мире все намного проще, без условностей, а здесь. Язык будто прилип к нёбу, а в руках и коленках – дрожь, как перед экзаменом. Я не узнавала себя. Та робость, что охватила вдруг меня – мешала думать логически. Да, и какая логика может быть там, где чувства бурлят и выпрыгивают, словно рыба в переполненном озере.