– Не стоит беспокоиться, господа, чувствуйте себя, как дома, – и только хотела выскользнуть за дверь, как была поймана герцогом за руку.
– Ну, куда же? Куда же вы все время от меня убегаете, божественная Катрин? – он притянул меня к себе и развернул так, что незаметно скрыться мне бы уже не удалось при всем желании.
Габриэль, как будто бы не замечала чрезмерно настойчивых ухаживаний герцога, они вместе с лютнистом отошли вглубь комнаты. Орильи громко пел, дамочка наигранно смеялась, а я оказалась в жестких тисках моего мучителя. Его лицо и губы были так близко, а руки герцога скользили по моей спине, искали застежки на платье.
«Ну, что же, господин Франсуа, вы переходите все границы и будь я барышней вашего круга – изнеженной и доступной, может, и стерпела бы ласки такого «благородного» сеньора. Но не на ту напали!» – я резко наступила герцогу на ногу и вдавила каблук туфельки ему в сапог с такой силой, что он вскрикнул и ослабил хватку. Уличив момент, вырвалась из его объятий.
– Простите, сударь, я такая неловкая, – невинно моргая, обратилась к скорчившемуся от боли герцогу, затем выкрикнула на лестницу, – Карлос!
– Да, госпожа! – появился мой охранник и настороженно обвел комнату взглядом. Я успокоила его уверенной улыбкой:
– Карлос, проводите господ, они уже уходят!
– Слушаюсь, сударыня, – повиновался он и встал в выжидательную позу. Лютнист умолк, недоуменно переглянулся с герцогом и Габриэль. Я поняла, что эта шайка впервые получила такой отпор и теперь славные люди не знали, как себя вести в непривычной для них ситуации. Я играла вне правил.
«Ничего, господа, всё когда-нибудь бывает в первый раз!» – радовалась про себя маленькой победе.
Орильи и Габриэль вышли, сопровождаемые Карлосом. Герцог задержался у двери, окинул меня взглядом:
– Дерзкая, но такая притягательная, а я, признаться, очень люблю необузданных красавиц… – он накинулся, как коршун на добычу, крепко схватил за руки, прижал к стене, осыпал поцелуями, выбивая почву у меня из-под ног, голова снова закружилась…
«Нет, только не сейчас!» – хваталась я за ускользающее сознание, и, отринув от себя герцога:
– Да как вы смеете, сударь! Опомнитесь! – влепила ему оглушительную пощечину.
Он остолбенел от такой неучтивости, затем, схватившись за щеку, отошел на несколько шагов и посмотрел на меня таким взглядом, от которого неприятный холодок пробежал по спине.
– Не знала, сударь, что принцы бывают так дурно воспитаны!
– Вы посмели… поднять руку… на наследника?! На принца крови?!
– Всего лишь на мужчину, посмевшего на вероломство в моем доме! Я не кукла, герцог, а живой человек и не позволю вам осквернять своей похотью мою честь и достоинство, кем бы вы ни были, – ответила, стараясь не упасть и сохранить спокойствие.