У меня с языка сорвалось, сам не знаю как:
— Нам учиться неохота!
— Учиться неохота? — удивленно переспросил дядя Никита. — Вот те раз! Когда я был маленьким, мне страсть как хотелось учиться, да отцу нужен был работник, вот и не пришлось мне в школу ходить. Вас же работать никто не заставляет. Вон какую школу для вас выстроили. Учителя из города ради вас приехали. А вам, оказывается, учиться нет охоты. Чудно, да и только!
— А зачем нас ругают? — пробурчал Петька.
Старик развел руками:
— Что же, хвалить вас, что ли, за лень вашу? — Он помолчал немного, потом сказал: — Родители ваши небось с ума сходят: на дворе-то уж темно. Ну ладно, сейчас отдохну маленько и отведу вас домой.
— Мы не хотим, — сказал я.
— Мы не пойдем, — сказал Петька.
Но старый пасечник так посмотрел на нас, что мы враз прикусили языки. Стало ясно, что придется нам как миленьким идти домой. Не удался наш побег…
Между тем дядя Никита поставил самовар.
— Попьем чайку на дорожку, — сказал он.
Он уселся на лавку, достал кисет и трубку, закурил.
— Эх вы, беглецы, — улыбаясь в бороду, сказал он. — Хорошо, что ко мне завернули, а то ушли бы за Очеев овраг, там вас не скоро бы сыскали. Пришлось бы людей с работы снимать — лес прочесывать. Сами посудите: разве это дело?
Я решил перевести разговор на другое:
— Дядя Никита, а почему овраг называют Очеевым?
— Жил в прежние времена в нашей деревне один богатей, — стал рассказывать старик. — Звали его Кайсы Очей. Дом у него был полная чаша. Несколько лошадей держал, коров пять или шесть голов, а уж овец, уток, гусей да кур — не счесть. Амбары у него ломились от зерна и муки, каменная кладовая была полнехонька сала и масла и всякого другого добра. У Кайсы Очея было три сына, но на все полевые и другие крестьянские работы он нанимал батраков. И бедные соседи постоянно гнули спину на богатого Кайсы Очея, но никогда не вылезали у него из долгов. К концу жизни скопил богач много золота, да жаден был до того, что даже родным сыновьям не захотел оставить свое богатство. Как пришло время ему помирать, ушел он в лес и несколько дней прожил в пещере на крутом склоне оврага.
— Мы видели эту пещеру, — сказал я. — С классом в прошлом году ходили в Очеев овраг на экскурсию. Только учительница ничего нам про Кайсы Очея не рассказывала.
— Учительница приезжая, она про него, поди, знать не знает, — сказал пасечник. — А я от наших деревенских эту историю не раз слыхал.
Петька дернул меня за рукав:
— Не перебивай, Витька! Что дальше-то было, дядя Никита? Ушел богач в лес…
— Дальше было вот что. Богач ушел в лес не с пустыми руками, а прихватил с собой все свое золото. Зарыл он его где-то или в дупло дерева спрятал — не знаю. Только люди говорят, что, когда сыновья отыскали в той пещере отца да привели домой, был он шибко болен. Несколько дней пролежал старик без памяти, бредил все время, а в бреду одни и те же слова повторял: «В овраге… Большая ель… Пусть лежит…» Так и помер. С тех пор стали тот овраг называть Очеевым.