Отправив в Ташкент тетрадь ценной бандеролью, Амирхан Даутович несколько воспрянул духом, по-веселел. Тогда, накануне Первомая, уступив жестким условиям клана Бекходжаевых, он посчитал свое решение капитуляцией. И этот поступок тоже жег ему душу, не давал покоя. Но вот спустя чуть более полугода он нашел в себе силы, чтобы снова начать борьбу.
Отчаянная исповедь Амирхана Даутовича благо-получно дошла из соседней республики до Ташкента и попала в канцелярию прокурора республики. Более того, попала в руки человека, хорошо знавшего и уважавшего Азларханова, и тот, начав ее читать, не смог уже остановиться до самого конца. Прочитав послание, он тут же позвонил в областную проку-ратуру, где работал Азларханов. Трубку поднял че-ловек, некогда помогавший полковнику Иргашеву вскрыть сейф прокурора.
-- Я получил очень странное и страшное до не-правдоподобия письмо от Азларханова, как бы мне с ним связаться?
Но отвечавший не растерялся:
-- Странное? Да каким же должно быть письмо из психушки...
На другом конце провода возникла тягостная пауза.
-- Как из психушки?
-- Да так, к сожалению, из настоящей психушки. Держали тут его чуть ли не три месяца в отдельной палате для тяжелобольных, а теперь отправили по-дальше, в горы.
И остальная часть телефонного разговора была о превратностях жизни, о печальной судьбе некогда известного в крае прокурора...
Начальник канцелярии прокуратуры республики после разговора долго сидел в растерянности и недоумении. "Какая странная и страшная судьба и как непредсказуемы обстоятельства -- за год сломали и разметали жизнь человека, у которого, казалось, такие блестящие перспективы", -- думал коллега Амирхана Даутовича. Затем профессиональная привычка и осторожность взяли верх, он понимал, это самое лучшее не только доверять, но и проверять. Тут же связался с неврологическим диспансером. К со-жалению, сообщение человека из областной проку-ратуры, что Азларханов после больницы продолжает лечение в горах, подтвердилось. Он долго раздумы-вал, как поступить с тетрадью, положил на время в нижний ящик стола, месяца через два вспомнил, хотел официально сдать в архив, но ее на месте не оказалось.
А в областном городе человек полковника Иргашева, говоривший с начальником канцелярии, до-вольно потирал руки, что так ловко ввернул про неврологическую больницу. Затем, возбужденный уда-чей, он выскочил в коридор и с печалью в голосе поведал первому же встречному сотруднику, что, мол, сейчас звонили из Ташкента и намекнули: почему, мол, держите душевнобольных в прокура-туре. И пошла гулять по прокуратуре новая волна слухов...